Дорогие друзья!

Я очень прошу Вас приходить в мой журнал не для того, чтобы обзываться, ругаться, материться друг на друга и делать тому подобные богопротивные вещи. В моем журнале это простительно только мне.

Если вам охота кого-либо обсудить, покритиковать чьи-нибудь взгляды, вступить в спор - милости прошу, но делайте это корректно.

Все подобные мерзкие комментарии будут скриниться и удаляться, независимо от того, кто их оставил.

С любовью о Господе

Я лежал на койке и читал сборник скандинавских детективов. Время было уже семь вечера, и по-хорошему надо было бы встать и пойти написать карточки. Но было лень. Делать не хотелось вообще ничего. День прошел спокойно. Съездив с утра на перевозку хосписного ребенка на домашней ИВЛ, а после обеда – на вывоз якобы нестабильной стенокардии по ДМС из поликлиники (пожилой мужчина пришел к кардиологу и пожаловался, что приступы стенокардии участились до двух раз в неделю), мы с фельдшером Максом бухнулись на лежбища и немного вздремнули. Макс еще спал, а я проснулся и вернулся к детективу.

Зазвонил телефон. Звонила диспетчер платного отдела.
- Валентиныч, там у вас водитель ночной пришел? Надо срочно за больной съездить.

Водители меняются в 20ч, но приходят часто раньше. Но обычно до официальной смены бригаду стараются не дергать, если только что-то очень срочное

- А что за спешка?
- Тетку сверху спустили. Она рыдает, просит поскорее вывезти маму, говорит, что ее там убивают.

«Сверху спустили» - это значит, что родственница сначала обратилась к ответственному администратору Станции, но ОМС-ный вызов тут оформить было нельзя. Вот и послал администратор в платный отдел.

- А откуда? И что с больной?
- Инсульт в N-ской больнице. Вчерашний.

N-скую больницу мы знали хорошо. Одно время туда как на трамвае катались – чуть ли не каждый день. Потом как-то потихоньку вызова оттуда сошли на нет. Но вообще, предположить, что там кого-то убивают, было нельзя. Обычная больница с неплохой реанимацией (во всяком случае с аппаратами ИВЛ), доброжелательный персонал… недавно КТ установили… Странно как-то… но и диспетчер у нас сегодня не гиперэмоциональная, лишний раз про рыдания не скажет.

Я набрал номер ночного водителя. Его тоже звали Макс, и он уже был на месте. Решили, что поедем сразу, раз такое дело. Водители поменялись, я разбудил другого Макса и мы поехали.

Бригада у меня была великолепная. Макс-фельдшер – мало того, что прекрасный фельдшер, так еще подрабатывает анестезистом в клинике. Прекрасно разбирается и в патофизиологии, и в факмакодинамике. Немногие доктора так могут. Все-таки университетское образование дает себя знать – Макс, кроме медучилища, закончил юрфак университета, но любовь к медицине пересилила.

А Макс-водитель – это уникум. Потомственный водитель СМП (его отец проработал у нас на подстанции больше 30 лет), умеет и реанимировать, и вену уколоть, и капельницу наладит. Интубировать, кстати, тоже умеет – у нас доктор Анюта желающих в морг водит тренироваться. Кое-кто из водителей приходит. Ну а ездит – как метеор, но при этом очень аккуратно.

И вот едем мы на нашем желтом реанимобиле по дорогам Московской области. N-ская больница – по нашим меркам недалеко: около 80 км. Мы и за 300-400 км ездим регулярно. А как-то из Краснодарского края парнишку вывозили. Так что, несмотря на вечернее время, разогнав возвращающихся домой и на дачи граждан, вскоре мы подъехали к четырехэтажному корпусу.

Тетки там не было. Был дядька – ее муж. И был дед – муж самой пациентки. Мужчины держались, но видно было, что что-то их сильно напрягает. Дед попросил:

- Сынки, вы уж заберите ее отсюда. Мы ж 49 лет вместе прожили. Хотелось бы до золотой свадьбы дожить…

Да, как-то не по себе… понятное дело, если бы нас встречал цыганский табор или армянская семья – там люди эмоциональные. А тут… Поднимаемся на второй этаж.

Дверь открыла медсестра средних лет. Я даже вспомнил ее имя – Света: ведь мы здесь бывали часто. Но обычно она была такая веселушка-хохотушка, а сейчас какая-то понурая и взгляд виноватый. Да и у девочки – второй сестры не лучше. И даже санитарка смотрит не так как обычно.

Я хотел было зайти в ординаторскую, но Света показала, что сначала – в зал. Дверь в ординаторскую была закрыта, и я подумал, что доктор заснул, вот его и разбудят, пока я больного посмотрю.

- Ой! – только и смог сказать я. На постели лежала грузная пожилая женщина в коме. С дыханием Грокко — Фругони. Без ИВЛ. В вену (периферическую) капал физ.раствор. Насмешкой выглядел подключенный монитор, показывающий только кривую давления.

Возле соседней койки надрывно орал старый Пуритан 760. Везет мне на эти аппараты. Видимо, их откуда-то списывали и отдавали в районные больницы. Собственно, поэтому они вечно и орут, но в данном случае больной был просто не синхронен и тупо боролся с аппаратом.

В углу на вязках бился делирик, а в другом углу на весь этот ужас смотрела пожилая женщина с интеллигентным лицом и в полном сознании. Как потом сказали сестры - у больной инфаркт, и она просто умоляет перевезти ее в обычное отделение.

- Слушайте, дамы, что у вас случилось? – не выдержал я – У вас же нормальная реанимация была..

-Была, да сплыла - грустно ответила Света – Как наш заведующий ушел, все доктора разбежались и этих набрали – она с неприязнью посмотрела в сторону ординаторской. – Сейчас увидите..

Видимо доктора уже успели позвать.
В зал зашла женщина восточной внешности лет 35 в хирургическом костюме. Смотрела она зло.

- Добрый вечер, мы за больной приехали. Что-нибудь расскажете?

- Ничего я рассказывать не буду. Забирайте больную и проваливайте. Выписка у сестер!

Вообще, такое хамство встречаешь редко. Понятно, что периодически доктора высказывают недовольство – кто самим фактом приезда в два часа ночи, кто-то – завидуя, что деньги ушли на платную скорую, а не им, кто-то – просто недолюбливая москвичей (хоча, наприклад, з бригадою українського реанімобіля із Западенщини, якою ми передавали пацієнта на нейтральній смузі, ми сповна доброзичливо поговорили, обговоривши і медицину, і умови життя і навіть плани на відпустку), но обычно люди все-таки держатся в рамках и на профессиональные вопросы отвечают.

- Но такую больную переводить нельзя. Ее надо интубировать и переводить на ИВЛ. Вы будете или нам интубировать?

- Вам надо – вы и интубируйте. А мне это на х*й не надо. И проваливайте.

Доктор развернулась и зашла в ординаторскую, хлопнув дверью. Мы стояли в недоумении.

-Что это было? – спросил я у сестер.

- Теперь у нас так. Орут, хамят и не лечат. Зато денег хотят – у родственников даже не просят, а выбивают… Причем откуда только ни понаехали. Их же ни фига не разберешь. Соберутся и по своему – гыр-гыр-гыр. А потом тебя ушлют, возвращаешься – а уже труп лежит – сестры и санитарка чуть не плакали. Девочка – та была молоденькая, а Свету и санитарку я тут видел несколько лет. Нормальные профессионалы.

Ну, ладно, хамы – хамами, а интубировать надо. Сестры принесли ларингоскоп, но стерильных трубок у них не было, поэтому Макс притащил наш реанимационный набор, аппарат ИВЛ, монитор, каталку и второго Макса .

Когда я залез ларингоскопом в рот, я, признаюсь честно, несколько перетрухнул. Кормак 4 – это не шутка. Ну, может, три с плюсом.

Пытаюсь интубировать. Ну не вижу. Просто не могу визуализировать щель. Тетка толстая, шея короткая, рот открывается плохо.
- Макс, посмотри! – это, естественно, Максу-фельдшеру. Но второй Макс тоже подошел и посмотрел. И ужаснулся.

Макс же попытался все-таки трубку всунуть. Но ничего не получилось.
Я примерился к носу. Все бы хорошо, но ноздри были маленькие, а сам нос – курносым. Да и давление высокое – 210/140. И лицо багровое, как спелый помидор. Крованет.

Беру прямой клинок. Эх, где ж наша склифовская укладка, где и полиоклинок был, и этот… с носиком поднимающимся… пытаюсь поймать надгортанник.

В проеме двери раздается визг:
- Я сказала – проваливайте! Вы мне спать мешаете! Оставляйте больную. И валите. Или интубируйте у себе в машине. Я сейчас охрану позову!!!
И побежала звонить по местному

Ну, допустим, охраны я не боялся. Во-первых, охранник, которого я видел, когда мы заходили, был щупленький мужичонка алкогольного вида. Во-вторых, даже если бы он пришел еще с кем-то, то два Макса с ними бы справились. Один из них – трудился фельдшером в вытрезвителе в свое время и санитаром на психбригаде, а другой – просто здоровый парень, отслуживший в морской пехоте. Поэтому когда охранник все-таки заглянул и увидел ребят, то он даже в разговор вступать не стал и ушел.

Но все это хорошо. Однако проблема не решена.
Наконец придавив клинком (естественно, прямым) все, что можно, я увидел кусок надгортанника и подцепил его. Вслепую я стал тыкать трубку, однако ничего не получалось.
Макс взял у меня трубку. Я чуть-чуть отодвинулся и сильнее сжал ларингоскоп. . Макс аккуратным движением – что значит – анестезист! – сумел провести «восьмерку» ыв трахею. Ура!

Дальше уже была рутина. Подобрали режим, поставили центральную вену, увеличили скорость инфузии… Давление снизилось, когда пациентка «раздышалась», поэтому мы уже собрались уезжать, но Света попросила нас подрегулировать Пуритан. Мы выставили другой режим, а попутно узнали, что докторица орала на родственников, что на х#я ей привезли валежник, и пусть они забирают свой труп домой. Немудрено, что родственники бегом прибежали в Москву.

Недавно мы опять начали ездить в ту больницу. Злобной фурии видно не было. Санитарка рассказала, что новый главный врач разогнал банду гастарбайтеров и набрал нормальных докторов. А Света стала старшей сестрой, только в кардиореанимации.

Вот такая «коллегиальность»

ТЕТЯ МАША и СЕПСИС

За МКАДом, как известно, жизни нет…
Лурк сообщает, что это ад и там есть лишь заборы и коровники (с) Но на самом деле за МКАДом живут люди. И мало того, что живут. Они еще и болеют. И для того, чтобы болеть, они строят больницы. А иногда в эти больницы попадают и москвичи- дачники.

Проблема в том, что больницы эти, как правило, весьма и весьма слабенькие. Причем дело не в том, что там ничего нет, а в том, что все крайне неравномерно распределяется.

… В маленький городок в лесной части Калужской области мы приехали за пациентом с пневмонией. Пожилой мужчина – дачник стал задыхаться, у него стала подниматься температура. Но он никуда не обращался. На даче он был один и как-то справлялся.

Однако через несколько дней он позвонил жене и попросил приехать. Жаловался он не столько на одышку, сколько на слабость, причем слабость была такая, что встретить жену он уже не смог.

Естественно, жена вызвала скорую помощь, и дачника-неудачника привезли в ЦРБ. А там он быстро попал в реанимацию. Тогда уже всполошились дети, нашли нас – и вот, мы поехали забирать пациента и везти его в Москву.

Трехэтажная больница была построена где-то в 60г. Желтый реанимобиль с московскими номерами привлек внимание и медиков, и пациентов, поэтому многие высыпали во двор посмотреть на диковину. Местная скорая перемещалась на УАЗах - «буханках». Добродушная медсестра из приемного отделения проводила нас на 2 этаж в реанимацию. Лифт, как ни странно, работал.

В больнице было чисто, но очень бедно. Старый линолеум, облупившаяся краска, зашитые банкетки. Однако на двери одного из кабинетов красовалась надпись «компьютерная томография».
- Работает? – спросил я медсестру
- Уж третий месяц как сломан, - сообщила та – да и смотреть некому. У нас рентгенолога своего нет, уволилась, снимки в соседний район отправляем.
- А как же вы живете? – поразился я.
- Ну, доктора-то свое видят..

Так мы работали в 1 КИБ в начале 90х. У нас были дневные рентгенологи, причем очень хорошие, но по дежурству ты должен был все уметь сам. Правда КТ, даже сломанного, у нас тогда не было.

Пожилой реаниматолог (на самом деле – анестезиолог) провел нас в палату. Видно было, что реанимация здесь по большей части используется как палата пробуждения. Однако в углу пыхтел старенький «Пуритан»*, на котором «висел» какой-то бедолага.
- Наш? – спросил я доктора
- Нет, это утопленник. Ваш в углу – и он показал на угол.

В углу, на простой койке лежал дед. У деда была одышка под 30, привязанные руки мелко перебирали пальцами, по катетеру сливалось небольшое количество темной мочи. В подключичный катетер вяло капал реополиглюкин. Дед явно был в угнетенном и измененном сознании, так что по всем канонам реаниматологии он должен был быть интубирован и переведен на ИВЛ. Но ему шел только кислород через носовую канюлю

Однако переведя взгляд в угол, я решил не выплескивать на коллегу свое негодование. В углу стоял накрытый пеленкой аппарат РО-6Н – здоровенный железный гроб, причем в упрощенной (наркозной) модификации. Я понял, что это весь аппаратный парк отделения, как впоследствии и оказалось. Еще у них была пара таких же «рошек» в операционной и чудом сохранившийся детский «Babylog», которые уже в начале 90х считались весьма почтенными моделями.

Мне стало жалко коллегу, который начал рассказывать мне про больного. Собственно, сообщил он мне мало что нового. Поступил в тяжелом состоянии, на рентгене пневмония, становилось хуже, забрали в реанимацию, дали кислород, сатурация на кислороде 89%., пульс 123…

- А давление? - спросил я доктора
Доктор замялся
- 110/70.. - виновато произнес он.
Мой фельдшер не поленился, перемерил. Давление было действительно приблизительно таким.

- Что в рео добавили – гормоны или дофамин? – спросил я.
Доктор замялся еще больше.
_ Неужто адреналин? – мелькнула у меня мысль.
Нет ничего хуже, когда доктора перед транспортировкой ставят «антиэпикризные смеси» - добавляют в банки разнообразные симпатомиметики. Логика понятна – сделать так, чтоб лохи со скорой забрали пациента и он умер где-то в другом месте. Смесь потому и называется «антиэпикризной» - чтоб посмертный эпикриз не писать. Поэтому при малейшем подозрении мы банку отключаем и ставим физ.раствор. И тогда уже перемериваем давление.
- Преднизолон. 120 мг – сказал доктор.

От сердца отлегло. Преднизолон обычно ставят с целью лечения, хотя по современным данным он вроде как бесполезен везде, кроме аллергии. Но мы-то знаем, что это не так. Вот и доктор, видимо, знал.

Все бы хорошо, но выяснилось, что диурез у пациента низкий. Вообще, он тянул не на банальную пневмонию, а на сепсис. Проблема была том, то сепсис желательно подтвердить какими-то объективными данными. Сепсис не во всякую больницу привезешь…

Когда я увидел историю болезни, мне захотелось выть. Причем не волком, а шакалом в прериях – с всхлипами, тявканьем и взвизгиваниями. Рентгенограмма легких была сделана один раз - при поступлении; биохимия крови – тоже один раз, причем там определялись только общий белок, билирубин, мочевина, уровень гликемии и почему-то холестерин. Мочевина была высокая, а общий белок – сниженным.

- А креатинин?
- Не определяют – доктору было неудобно.

Анализ мочи был, но в нем ничего сверхъестественного не было. Было МНО, указывающее на гиперкоагуляцию, был ежедневный сахар крови, была ежедневная «тройка», где лейкоциты все росли, а гемоглобин и эритроциты снижались.
Был и общий анализ крови, сосчитанный анализатором. Все бы хорошо, но прибор не считал виды нейтрофилов. И понять, как далеко зашел процесс было сложно.

ЭКГ мы сняли сами. Там была перегрузка правых отделов, но этого и следовало ожидать. Я начал пытать доктора насчет исследований. Выяснилось, что палатного рентгенаппарата в больнице нет – сломан уже много лет, а оставлять пациента без кислорода он боится. Врача-лаборанта тоже нет. То есть он есть, но только по четвергам – тогда и делается биохимия.

Ну, ладно, биохимия биохимией, но надо хоть свертываемость посмотреть, да и анализ крови сделать приличный. Вызванная девочка-лаборантка взяла свертываемость по Сухареву, которое было коротким, а вот про кровь она сказала, что машина делает только такой анализ. Я спросил, может ли она посчитать вручную. Ответ был обескураживающим – не может, потому что не умеет.
- Что, во всей больнице никто не может сделать анализ вручную?
- Тетя Маша может, только…
- Ну так давайте попросим тетю Машу!

- Дело в том – вмешался в разговор реаниматолог – что тетя Маша – это пенсионерка, которая берет дежурства на дому в выходные дни. В эти дни в больнице лаборанта нет, и если нужно сделать срочный анализ, то за тетей Машей посылают машину и она приезжает и берет. А анализатором она пользоваться не умеет, поэтому все считает вручную.
- А можно ли призвать эту замечательную тетю Машу? – спросил я с надеждой.
Доктор вынул телефон и стал звонить. Через некоторое время с третьего раза трубку кто-то взял, и коллега попросил позвать тетю Машу. Ему что-то ответили и он отключился.

- К козам пошла. Сейчас вернется – перезвонит. Там недалеко.

Потянулось время ожидания. Пока мы взяли свертываемость по Ли-Уайту. В одну пробирку, понятное дело, но и это показало, что ДВС расцветает – тромб образовался быстро, а потом так же быстро рассосался. Доктор пока рассказал про местно житье-бытье: как они тут справляются. Самое удивительное, что больница была многопрофильной: в ней были и хирургия, и терапия, и гинекология, и педиатрия, и даже неврология. Но вот с диагностикой – проблемы: оборудование поставлялось, но не было расходников, реактивов, да и с ремонтом всегда погано…

Раздался звонок. Звонила тетя Маша. Конечно, она согласилась приехать. Выяснилось, что ждать ее около часа – туда – обратно. Я подумал, что за это время мы как раз сумеем подготовить больного к транспортировке. Я интубировал пациента и мы перевели его на ИВЛ. Конечно, нашим Пульмонетиком**, не Рошкой. Сатурация подросла, и мы оттащили его в рентгенкабинет.

Там работал пожилой мужик – рентгенлаборант, который, увидев синюю форму, обрадовался и сообщил, что 30 лет отпахал на скорой, а несколько лет назад переучился и теперь счастлив. Он немного удивился и тому, что приходится снимать больного на ИВЛ и тому, что я попросил сделать снимок средней жесткости, но сделал все очень хорошо.

Конечно, там была и пневмония, и «снежная буря». Собственно, можно было уже увозить пациента – диагноз был ясен, но мне хотелось повидать знаменитую тетю Машу. Пока мы подрегулировали режим, поменяли реополиглюкин с преднизолоном на стерофундин и сочетание добутамина с норадреналином – сатурация на 60% кислороде поднялась до 96%. Наконец, дверь открылась, и в палату зашла старушка в фартуке. В уках у нее была миска со свежими огурцами.

-Нате, похрустите! – обратилась она ко всем нам.
-Здравствуете, тетя Маша! – обрадовано приветствовал ее доктор – Вот тут коллегам из Москвы Ваша помощь понадобилась – кровь вручную посчитать.
- А зачем тебе? – хитро посмотрела на меня тетя Маша.
- Да вот, хочу индекс Кальф-Калифа*** посчитать, - ответил я.
- Сепсис, что ль ищешь? – поразила меня тетя Маша - А так не видишь?
- Вижу. Но мне ж подтверждение надо!
- Вот они, москвичи, все подтверждения надо! – то ли одобрительно, то ли осуждающе заворчала тетя Маша – давай уж тогда креатинин определю.
- Ой, а можете?
- Я все могу! – проворчала тетя Маша – Если надо…

В течении 20 минут оба анализа были готовы. Индекс Кальф-Калифа был 7, а креатинин превышал 600 мкмоль/л. Пациента необходимо было везти в клинику, где был диализ. Мы получили в отделе госпитализации наряд, погрузили больного и поехали. На прощание я долго благодарил чудесную бабушку-лаборантку, которая за козами и огурцами оставалась медиком с большой буквы

* Пуритан - аппарат ИВЛ Puritan Bennett
** Пульмонетик - аппарат ИВЛ LTV - 1200
*** индекс Кальф-Калифа - лейкоцитарный индекс интоксикации, предложенный Я.Я. Кальф - Калифом в 1941 г. Позволяет определить степень выраженности воспалительных изменений. В настоящее время используется редко, т.к. есть более современные способы. Но там их не было

Году так в 2002 или в 2003 в месяце июне мы с Сергеем Петриковым ехали в Архангельск на Съезд анестезиологов-реаниматологов Северо-Западного округа. Ехали на поезде Москва - Архангельск.

А у меня была (а в общем, и есть) привычка везде пробовать местное пиво. Ну так вот в Вологде местного пива не было. В Ярославле - было ( и надо сказать, неплохое), в Архангельске, как мы потом убедились - тоже, причем весьма приличное и многих сортов, а вот Вологда как-то пролетала.

Ну а так как езда на поезде в трезвом виде - вещь ужасно нудная, то именно в Вологде мы взяли какой-то иной напиток и нехитрую закуску, и прекрасно провели вечер за разговорами о реаниматологии, девушках и разных разностях. А о чем еще должны были говорить два молодых (мне тогда было около 40, а Сергей - сильно моложе; ему и 30 не было) реаниматолога?!
Ну, вот пообщались мы и легли спать.

Рано утром я проснулся. Как известно, "сон алкоголика краток и тревожен"(с), но здесь дело было не столько в выпитом, сколько в высоких широтах. Но все же пробуждение было не слишком комфортным.

Я посмотрел в окно и оторопел. Напротив огромными буквами (так мне показалось) было написано слово ТУНДРА. Я протер глаза. Слово не исчезло. Я попытался растолкать Сергея, показав ему это видение, но он спал невинным сном младенца. На мое "Тундра, тундра", он пробормотал что-то вроде "Сам ты тундра" и повернулся на другой бок.

Я выскочил в тамбур. Передо мной было станционное здание, на котором красовалась вывеска "Станция Тундра Северной железной дороги", а вокруг и правда была тундра. Настоящая тундра с редкими деревцами. Какие-то домики стояли в отдалении, но в целом было ощущение пустоты.

Я вернулся в купе, размышляя о бренности бытия. В голове вертелись слова "песец" и "Плесецк" и стих про этого самого песца:

В тундре есть отважный лис.
Он гроза для птиц и крыс.
Лис умеет строить город:
Лабиринт из многих норок.

Поезд тронулся, и город, построенный песцом, стал медленно отъезжать. Я задремал, а потом и вовсе уснул.

Так я увидел тундру.

Забавная эта история произошла много лет назад.

Мы приехали по вызову «на себя» от фельдшерской бригады на повод «мерцательная аритмия». Тогда фельдшерам при выявлении мерцалки у пациента предписывалось ее не купировать, а срезу вызывать спецбригаду. Ну вот парнишка-фельдшер и вызвал, а мы – реанимационная бригада в составе меня и двух фельдшеров-спецназовцев – соответственно приехали.

Бабушка, которая «мерцала» была совершенно обычной бабушкой. Она полулежала на диване, рядом стоял стол, на котором громоздилась гора каких-то бумаг.
« Мерцалка свежая?» - спросил я у фельдшера.
« Да, вроде как. Часа три как» - ответил парень.

«Бабуль, у тебя как аритмия – приступами или постоянно?» - решил уточнить я у пациентки.

«Приступами, приступами» - закивала бабушка головой – «уж часа три как молотит»
«А что помогает? Что скорая делает обычно – новокаинамид или кордарон?»
«Амид, амид… его и делают» - бабушка обрадовалась знакомому слову

Ну, амид так амид… отпустив фельдшера, я отправил ребят за инфузаматом и монитором. Есть у меня стационарна привычка – подключать монитор при лечении.

Старушка удивилась.
- Что это? – спросила она.
- А это, миленькая, автоматический шприц. Он сам будет лекарство вводить, а мы только на монитор смотреть!

Поставили калий-магний аспарагинат. Разведя новокаинамид 10 на 10 и добавив каплю мезатона (знаю, что так теперь не лечат, но я скоропомощник старой закалки – от добра добра не ищут) мы присоединили инфузамат к вене больной, установили нужную скорость 60 мл/ч и включили монитор. На экране замерцала кардиограмма. Мы сидели на вокруг стола.

- Ой, доктора, а может, вы чаю попьете? - спросила бабушка – Там на кухне есть. И в холодильнике – бутербродов сделайте себе!

Есть и правда хотелось, так что бабушкино предложение было как раз кстати. Андрюха (один из моих фельдшеров, в прошлом - боец диверсионно-штурмовой группы) пошел на кухню заваривать чай и нарезать бутерброды. Через пять минут он сообщил, что все готово.

Поставив монитор так, чтобы его было видно из кухни, мы отправились пить чай с бутербродами. Андрюха расстарался на славу. Чай сделал бы честь бывалым сидельцам, а на тарелке возвышалась гора бутербродов с сыром и колбасой

- Андрюх, а в холодильнике хоть что-то осталось? – спросил я тихо.
- Яйца вроде есть – беззаботно ответил он.

Даа, нехорошо получается – подумал я. Игра в саранчу в мои планы не входила, но из нарезанной колбасы батон не соберешь. «Фарш невозможно провернуть назад»(с) как известно.

Монитор радостно пикал. Частота уредилась, но мерцание оставалось. Давление сохранялось на прежнем уровне.

Шприц закончился одновременно с бутербродами. Мерцание не заканчивалось

- Жорик, собирай второй шприц, только скорость помедленнее поставь. Где-нибудь 40 мл/ч!

Медленнее – это чтобы концентрацию резко не повышать. Жорик меня понимал прекрасно – сколько мы с ним уже отработали: и до того, как он ушел со «скорой» в СОБР и дослужился там до капитана, и после того, как вернулся. Он все собрал и вновь подключил инфузамат. Потом решительным шагом направился к холодильнику.

-Жрать все равно хочется! – сообщил он нам. В холодильнике были яйца.

- Баьуль, жрать хочется как из пушки – подошел он к пациентке. – Можно мы яишенку сварганим?
- Ой, мальчики, да ешьте хоть все! –разрешила старушка.

Все так все. Яичница зашкворчала на сковороде. Кажется, мы наелись.

Мы – да, а бабуля нашим новокаинамидом – нет. Мерцалка не купировалась, хотя и уредилась до нормоформы.

- Бабуль, не уходит твоя мерцалка. Надо в больницу ехать!
- Ну, надо так надо!

Мы стали собирать пациентку в больницу. Положили ей в сумку белье, тапочки, зубную щетки и пасту, еще чего-то. Я стал рыться в куче документов, рассчитывая найти старые выписки и ЭКГ. И… нашел.

Выписка была полугодовой давности. И в ней черным по белому было написано: ПОСТОЯННАЯ форма фибрилляции предсердий. Постоянная, а не пароксизмальная. И фельдшер вызывавшей бригады, и сама бабуля все перепутали. И в общем-то, госпитализировать бабушку было не с чем, а частоту мы ей нормализовали.

НО!
Госпитализация была не только обещана, но и запрошена в отделе госпитализации. Да и в холодильнике у бабушки была ледяная пустыня. Я продолжил рыться в куче и все же нашел выписку трехлетней давности, где мерцалка была пароксизмальной, и двухгодичную ЭКГ с синусовым ритмом. С этими бумагами мы и привезли ее в кардиоблок 4 градской больницы.

Самое смешное, что когда сопроводок* пришел на подстанцию, то там было отмечено, что приступ был купирован на следующие сутки, а больная через неделю была выписана домой в полном здравии с диагнозом: ПАРОКСИЗМАЛЬНАЯ форма фибрилляции предсердий.

Так что свою яичницу с бутербродами мы отработали честно.

* - сопроводок – сопроводительный лист скорой помощи. По выписке больного из стационара талон к нему отсылается назад на Станцию скорой помощи с сообщением о судьбе пациента

Итак, прилетел я в аэропорт Фьюимичино на ночь глядя. Через три дня я должен был в Риме встретиться с дочками, летевшими из Болгарии, а пока решил провести три дня на море. Выбрал я для этого городок Пескару на Адриатике, справедливо полагая, что в Пескаре должен быть песчанвй пляж. Так оно и вышло, но проблема была в том, что автобус в Пескару отправлялся только утром.

Я решил сэкономить и гостиницу бронировать на эту ночь не стал, рассчитывая посидеть в баре. Однако, прибыв на вокзал Термини, я очень удивился. Все бары в округе работали максимум до 2х ночи. Более того, сам вокзал на ночь тоже закрывался. Ночевать приходилось на улице.

Собственно, летом в Риме - это не катастрофа. Но все дело в том, что на привокзальной площади живут римские бомжи. Вполне себе римские - но все же бомжи. А у меня - милый симпатичный чемоданчик с вещами. И я как-то не горел желанием увидеть свои трусы и футболки на посторонних бомжах. Пусть даже и римских. Я бы и на римском Папе не хотел их видеть, не то что на бомжах.

Поэтому я не спал, а наблюдал. Бомжи же - некоторые спали, укрывшись пледами; кто-то ел, сидя у стены вокзала; парочка шумно возилась под клетчатым одеялом; шведские или норвежские туристы, мало отличающиеся от бомжей, пели какую-то шведскую или норвежскую песню... и все они периодически отходили в маленький скверик, откуда исходил стойкий запах мочевины.

Наконец, открылся вокзал, я смог съесть некую плюшку и отправиться в Пескару.

Пескара оказалась миленьким городком. Я нашел свою гостиницу прямо на берегу моря и на рецепшен увидел флаер какой-то таверны, обещавший жителям гостиницы 10% скидку. Передохнув, я решил отправиться в таверну попробовать итальянской кухни.

Молодой официант подбежал ко мне и принес меню. Меню было на итальянском. Английского меню у них не было. " Где же ты, дорогая Таня Татьяна Кудряшова?" - подумал я грустно (Таня знает язык итальянцев). Но Тани не было, и изъясняться с официантом пришлось мне самому.

С вином мы разобрались быстро. Известно, что вино бывает красное, белое и розовое, поэтому тут было понятно. Слово "салат" - оно на всех языках салат. А "томат" - томат. Поэтому салат из томатов я тоже смог заказать. Как и "пасту".

Но вот с мясом возникли проблемы. Мужик не мог врубиться, чего я от него хочу, хотя я повторял с разными акцентами слово "meat". Наконец, он произнес: " СЕНЬОРИНА!!!"

Я не понял.

Однако через минуту прибежала сеньорина - миленькая веселая девушка. Проблема была в том, что сеньорина знала английский еще хуже меня. Во всяком случае, раздел меню, где было мясо, мы с ней нашли. "Beef" и ""pig" мы определили хотя и с трудом. Но вот баранину (а я хотел именно ее) мы вычислить не могли. Ни "lamb", ни "sheep" синьорине ничего не говтрили. Отчаявшись, я нарисовал в воздухе возле ушей круглые вензели и заблеял "бе-е-е". Девушка засмеялась, но ткнула пальцем в меню.

Я еще раз уточнил: родставил рожки из пальцев к голове и замемекал "Ме--е", а потом повторил предыдущую композицию. Девушка радостно заблеяла в ответ, и наконец, мне принесли баранину.

Вот такая история случилась со мной в городе Пескаре

Пост святых апостолов Пtтра и Павла в этом году начинается завтра, 24/11 июня и длится как вСегда по 11 июля/28 июня вкkючительно.

В Типиконе пищевой устав этого поста описан в трех главах.
Глава 33 предлагает самый мягкий устав поста:

"Подобает ведати: яко в пост святых апостол, и Христова рождества, во вторник, и четверток, рыбы не ядим, но елей и вино точию. В понедельник, в среду и пяток ни елеа вкушаем, ни вина, но постимся до 9-го часа, и ядим в тыя дни сухоядение. В субботы же и недели, ядим рыбы. Аще случится святый во вторник, или в четверток имеяй славословие, ядим рыбу: Аще в понедельник, подобне. Аще среда и пяток, разрешаем на елей и вино точию: ядим же единою днем. Аще ли святый имеяй бдение, в среду, или пяток, разрешаем на елей и вино и рыбу. Аще ли случится память святаго, егоже есть храм, в среду, или пяток, творим подобне."

В 35 главе описан более строгий устав:

"По скончании убо святыя 50-цы, рекше, от всех святых даже до святых апостол, во вторник и четверток, едино варение достоит ясти без масла, в 9-й час: и ино сухоядение. В понедельник, среду и пяток, сухоядение ясти подобает, хлеб и воду, и сим подобная. В субботу и неделю, два ядения подобает ясти, паче же Аще обретаются и рыбы. И егда варение ядят, подобает и ино ядение с ним ясти: яко да будут с ним послужения два"

И, наконец, 51 глава говорит кратко:

"В немже должни есмы во всякой седмице сохранити 3 дни, постящеся понедельник, среду и пяток: и ясти в 9-й час сухоядения, [по вечерни.]"

Таким образом обе главы (51 прсто повторяет 35ю) сходятся на том, что суббота и воскресенье - "рыбные дни".

Что же касаентся седмичных дней, то более строгая 35 глава предписывает вкушение во вторник и четверг вареной пищи без елея 1 раз в день, а в понедельники, среды и пятницы - хлеб и воду или сухоядение. Праздники эта глава отдельно не выделяет

"Мягкая" же 33 глава предлагает во вторники и четверги вкушение елея и вина (морские гады приравнены к елею). Понедельники же, среды и пятницы - дни сухоядения, причем пища принимается вечером. Однако, если празднуется славословный или полиелейный святой, то в понедельник, вторник и четверг благословляется вкушение рыбы, а в среду и пятницу - елея и вина 1 раз в день. В дни памяти бденных и храмовых святых эта глава дает разрешение на рыбу в любой день седмицы.

Таким образом, если следовать 33 главе, в седмичные дни

11/24 июня - понедельник - память свв. апостол Варфоломея и Варнавы - полиелейная служба - вкушается РЫБА

14/27 июня - четверг- память прп Мефодия Пешношского и свщмч Владимира, митрополита Киевского (обретение мощей) - полиелейные службы - вкушается РЫБА

15/28 июня - пятница - память свят Ионы, митр. Московского и всея России чудотворца - полиелейная служба - вкушается ВИНО И ЕЛЕЙ

18 июня/1 июля - понедельник - празднование Боголюбской иконы Божией Матери - полиелейная служба - вкушается РЫБА

19 июня/2 июля - вторник - память сразу трех полиелейных святых: па. Иуды, брата Господня,свтт. Иова, Патриарха Московского и всея Руси и Иоанна Шанхпйского - вкушается РЫБА

21 июня/4 июля - четверг - память прп. Максима Грека (обретение мощей) - славословная служба - вкушается РЫБА

25 июня/8 июля - понедельник - память блгв.кн. Петра и Февронии - славословная служба - вкушается РЫБА

26 июня/9 июля - вторник - празднование Тихвинский иконы Божией Матери - полиелейная служба - вкушается РЫБА

27 июня/10 июля - среда -Воспоминание побежы под Полтавой ("праздник о победе Богом дарованной всероссийскому самодержцу петру великому над шведским королем каролом вторымнадесять под полтавою, лета от воплощения господня") - бденная служба - вкушается РЫБА

28 июня/11 июля - четверг - память прпп Сергия и Германа Валаамских - бденная служба - вкушается РЫБА
Напоминаю тавкже, что в этом году сам праздник свв. апостолов Петра и Павла 29 июня/12 июля выпадает на пятницу, поэтому благословляется вкушение рыб

Я бы рекомендовал всем живущим в мируи труждающимся пользоваться именно уставом 33 главы. Однако необходимо помнить, что пост - это не только пищевые ограничения, но и время сугубой молитвы и усиления духовной (в частности -церковной) жизни

С НАЧАЛОМ ПЕТРОВА ПОСТА!

Есть такой известный поэт - Юлий Гуголев.

Мы знакомы очень давно, но на какое-то время потеряли друг друга из виду. Но благодаря Фейсбуку нашлись. Вот его страничка https://www.facebook.com/gugolev

На своей странице он часто предлагает разные поэтические игры. И вот недавно он опубликовал стих:
Вот его стих:

Если б пил я всё подряд,
жить мне было проще.
Пью я только дистиллят,
так велела тёща.

Как считает тёща,
я от водки - толще!
А от дистиллята
я стройней, ребята?

Как прекрасна эта
строгая диета!
Скоро у поета
будет пресс атлета!

Как глаза мои горят,
становлюсь всё тоще!
Наливаю дистиллят,
как поляки говорят,
и na zdrowie! - и sto lat! -
за здоровье тёщи!

А вот мой ответ:

Пил я пиво и вино,
Ром, коньяк и водку.
Но в душе своей одно
Вспоминаю четко.

Как "Тройной" одеколон
Лил я в Каберне я.
Для девчонок наших он
Был всего вкуснее.

Класс девятый. Красота.
Солнце жжет, зараза.
Пьем с подругой у куста
Мы бутыль "Кавказа".

Мини-юбка задралась.
Взор девичий пылкий.
Льется в глотки наш "Кавказ"
Прямо из бутылки.

Я целую горячо
В губы - поскорей, #ля
Просит девушка: "Еще
Замути коктейля!"

Я в продмаг одним прыжком
И в галантерею.
Выбил Каберне с сырком
И "Тройной" скорее.

Пьем коктейль наш под кустом
Сидя. Лежа даже.
Что случается потом -
Никому не скажем.

***
Что больше всего возмущает в истоии с Иваном Голуновым? А так же в историях с Юрием Дмитриевым, Еленой Мисюриной, Кириллом Серебренниковым и многими другими.
То, что все они - вовсе не противники режима. Т.е., может они где-то в душе и противники. А может, сторонники - неважно. Но всех их прессуют не за антироссийскую (и даже не за антипутинскую) деятельность.

Вся их вина - что они просто перешли кому-то дорогу. Или коррумпированной администрации, или бизнесу, или местному УФСИН. Еще раз повторю - не Путину. Сенцов - да, политзаключенный, Ане Павликовой и Маше Дубовик тоже пытаются приписать политическую статью, а тут какая-то мелочь по российским масштабам затронута. Но людей хватают, сажают, а если и выпускают, то в покое не оставляют. Дмитриев снова сидит; по делу Мисюриной продолжаются следственные действия и даже собрались эксгумировать сгнивший труп несчастного пациента и т.д. Думаю, что и Ивана в покое не оставят.

Вот взять соседнюю Беларусь.
Там диктатура. Выступаешь против батьки, выходишь на демонстрацию против него, пишешь в газету или интернет - тебя арестуют, посадят и, может быть, даже расстреляют. Но если ты зам.председателя Минского горисполкома в коррупции обвинишь и докажешь это - то посадят уже его. А тебе, глядишь, батька руку пожмет и может чем-то наградит.

У нас же - "вертикаль власти". Только на каждой ступеньке этой вертикали действует такая "горизонталь", что никакому диктатору и не снилась.

И вот это главная беда нашего режима. Каждый из нас становится заложником этой "горизонтали". Как, впрочем, и вертикали.

А вертикаль в пересечении с горизонталью дает что? Правильно - крест. Крест, который ставит власть на всех нас.

Но это и крест, который несем все мы - страстотерпцы от власти. И сейчас этот крест выпало нести Ивану Голунову.

Но Крест - это еще и условие Воскресения. Воскресение народа - я верю - будет!

А те, кто народ пригвоздил к Кресту отправятся в ад!

***

Еще два слова по поводу дела Ивана Голунова. ( Read more...Collapse )

***
Душит жаба, запрыгнув в трахею.
Левый бронх чешет задней ногой.
Я лежу и тихонько балдею.
я сегодня какой-то другой.

Жаба душит, скребя эпидермис,
Бронхоскоп закусивши губой.
Жаба - гадина. Жаба - мерзость.
Я сегодня какой-то другой.

Жаба душит, отклячив клоаку,
Обещает мне вечный покой.
Я не выдержал и заплакал:
Почему я опять не такой?!

Врач приедет - и вытащит гада...
Входит он... Я спасен... Но - удар!
Вновь прислали за мной психбригаду,
Хотя нужен был ветеринар.
(2005)

***
От начала веков и доныне,
А потом и во веки веков,
Пустота иудейской пустыни
Заменяет привычный альков.

Солнце вечно застыло в надире,
Выжигая концами лучей.
Я один. Я в полуденном мире
Одинокий, чужой и ничей.

Мне попить бы, покушать бы надо –
Нет воды, и еда не растет.
Все грешил – по грехам и награда:
Солнце, камни и небо… и все!

Если солнце пока не спалило –
Значит, будет пожар впереди -
В Божьем Свете ли с этаким рылом
По калашному ряду идти?!

И гореть мне и присно и ныне,
И червями терзаться в аду…
Я один. Я иду по пустыне.
Я один. Но я все же иду…
(2005)