Записки православного космополита

Дорогие друзья!

Я очень прошу Вас приходить в мой журнал не для того, чтобы обзываться, ругаться, материться друг на друга и делать тому подобные богопротивные вещи. В моем журнале это простительно только мне.

Если вам охота кого-либо обсудить, покритиковать чьи-нибудь взгляды, вступить в спор - милости прошу, но делайте это корректно.

Все подобные мерзкие комментарии будут скриниться и удаляться, независимо от того, кто их оставил.

С любовью о Господе

Артишоки в больнице. Артишоки в больнице.
Артишоки в больнице даже лучше икры.
Я как будто в Мадриде. Я как будто бы в Ницце.
Я как будто в Париже доковидной поры.

В тишине процедурной, в перевязочной гулкой
Мне не страшен теперь и септический шок.
Вспоминаю Лиона кривые проулки
Свои зубы вонзая в золотой артишок.

И когда-нибудь грезы вновь окажуся былью,
И откроется снова волшебная дверь.
Я опять буду есть апельсины в Севилье,
Как в больнице я ем артишоки теперь.

Дело было в 1980 году.
Я - юный студент 1 курса (а может - и школьник 10 класса - не помню, была ли это зима 1979/80 или 1980/81 годов) подрабатывал санитаром в приемном отделении 55 московской больницы. И в эту ночь я дежурил.
Конечно, несовершеннолетним по ночам дежурить нельзя, но если очень хочется - то можно. Дежурства ставились другим санитаркам, а выходил за них я. Почему санитаркам - потому что санитаром мужского пола был только я.
Так вот в эту ночь я как раз дежурил. Больных было мало, поэтому две мои напарницы-медсестры завалились спать. А я распивал чай с дежурным терапевтом, которая была доцентом кафедры внутренних болезней.
Доктор была настоящей красавицей. Я бы даже сказал - восточной красавицей. Темные волосы, огромные чувственные глаза, губы, брови... в общем, царевна Будур. И несмотря на то, что я прекрасно понимал, что мне в мои то ли 16, то ли 17 лет вряд ли удастся добиться от 35-летней красавицы чего то большего, чем совместное питье чая и беседы на медицинские темы, все же просто пойти спать я не мог. Она тоже...
Зазвенел звонок. "Скорая" привезла старушку с гипертоническим кризом. Фельдшерицу я знал - это была Лена Л., пухленькая хохотушка, поэтому мы постояли, потрепались и я пошел снимать пациентке ЭКГ. Да, ЭКГ я снимать умел, как и делать уколы, поэтому сестры так легко меня и оставляли на ночь.
Бабушка лежала тихо, но когда я закончил, вдруг спросила меня: "А вы что - тут птичек держите?:
- Каких птичек? Нет у нас никаких птичек. На улице, может, и есть, а у нас нет.
Это было правдой. Никаких птичек у нас не было. Даже рыбок не было - рыбки были в холле кардиологии, там заведующий был известный аквариумист. К нам только кошка Мурка, живущая между пищеблоком и моргом, по утрам в выходные, когда морг был закрыт, прибегала. Там ее подкармливал старший санитар Вадим, называвший себя не санитаром, а "ассистентом клинического патолога". Ну а по выходным его не было.
Бабушка продолжила: "Ну вот же - птички поют!"
- Ооо - подумал я - бабуля-то того... съехала. И пошел звать доктора.
Красавица вошла в смотровую, померила давление и уже вывела на истории болезни "2 т.о.", что означало, что бабушка отправится на 5 этаж терапевтического корпуса, но тут старушка опять поинтересовалась птичками.
Терапевт задумалась. Конечно, бабушка не буйная, но кто ее знает... и решила поместить ее пока в наш изолятор.
- Понимаешь, Сережа - сказала она мне задумчиво - может быть это у нее всегда так. Но мы же этого не знаем. Давай психиатра позовем. Пусть посмотрит.
55-я больница отличалась от других московских больниц тем, что через забор от нее была Психиатрическая больница им Кащенко - всем известная "Канатчикова дача". И у двух больниц был договор - при возникновении необходимости в консультации не вызывались городские консультанты, а приходил доктор из той или другой больницы. Поэтому мы позвонили в Кащенко.
Где-то через полчаса мы увидели фары, и раздолбанный кащенский "рафик" остановился у наших дверей. Шофер выскочил и открыл дверь салона. Из салона тяжело вздыхая вылезла Графиня из "Пиковой дамы". Некрасивое морщинистое лицо и горящие глаза вызывали священный трепет. Одета была она в черное пальто, из под которого выглядывал халат, а из-под него - черная же юбка, а на голове - черный капор.
- Что тут у вас? - Графиня обвела наш приемник своим пугающим взглядом
- Да вот... больная поступила... бабушка... птичек слышит, - немного испуганно сказала моя доктор - Может, ваша?
- Птичек? Хм... ну где она?
Графиня тяжелой, но царственной походкой проследовала за мной в изолятор, где тихая старушка сидела на кровати, прислушиваясь к пению птичек. В дверях она показала мне, чтобы я вышел и начала с бабушкой какую-то беседу.
Минут через 15 она вышла из изолятора и сообщила, что бабушка в переводе в дурдом не нуждается.
- Но как же? Она же птичек слышит! - начала возражать моя доктор.
Психиатр отложила ручку, которой она писала в истории болезни, долгим взглядом посмотрела на красавицу и спросила;
- А Вы птичек слышите?
-Ннннет -, с ужасом ответила та - я не слышу.
Графиня тяжело вздохнула:
- Да, Вам птичек не услышать!
После чего все той же походкой королевы-матери вышла из дверей приемного покоя. В окно мы увидели, как усатый шофер подсадил ее в машину, и рафик скрылся в зимней ночи.
Самое интересное, что старушка-пациентка сразу уснула и потом ни у нас, ни потом во второй терапии, птичек больше не слышала.
А мы с красавицей-терапевтом потом еще не раз дежурили вместе, но таких случпев у нас бодьше не было

Прошлой ночью (а если смотреть на часы - то очень ранним утром), возвращаясь с очередной ковидной перевозки за несколько десятков км (НИВЛ, дополнительные баллоны, СИЗы - а до этого была такая же, только километраж переваливал за сотню), я подумал, что эта фейковая пандемия сделала хотя бы одно доброе дело. Неинвазивная ИВЛ прочно вошла в арсенал реаниматологов.
Не только реаниматологов ССиНМП им А.С. Пучкова, хотя представить себе 31 января 2020 года, что все бригады АиР Станции будут регулярно применять этот метод, было невозможно. Единственная бригада, применявшая НИВЛ прстояннно, была наша, но только потому, что нашим ноу-хау была транспортировка пациентов с муковисцидозом и другой легочной патологией. Остальные, если и пользовались НИВЛ,, то от случая к случаю - у них и масок соответствующих тогда не было.
Но и в стационарах НИВЛ мало где жаловали. Как раз вчера, сдавая больного, я услышал от принимающего доктора - "Как же эта неинвазивка достала! Я как-то к другому приучен, труба, ИВЛ!" Доктор, видимо, был из "вахтовиков" - приехал работать на ковид откуда-то, судя по говору - из Поволжья, , и пока внутренне не перестроился. Но ведь не только в Поволжье НИВЛ воспринималась как периферийный метод где-то на стыке "большой" реаниматологии, пульмонологии и паллиатива. Или вспомогательная методика для лечения отека легких. Отдельные энтузмасты были не в счет.
Страшно подумать, сколько пациентов было угроблено либо ненужным переводом на ИВЛ, либо оставлении просто на инсуфляции кислородом. "Ненужным" - потому что ИВЛ у "легочников" - это филиграннейшая работа. ИВЛ - это вообще уже не просто протез дыхания, а очень сложный метод лечения, причем зависящий не только от аппарата, но в первую очередь - от врача. Наши отцы-основатели вытягивали сложнейших больных даже на РО-2 (был такой аппарат ИВЛ в 60-70 гг), но они тогда садились возле больного на сутки и сидели, крутили ручки, перебирая без конца анализы. Меня так в свое время учил мой учитель Михаил Константинович Штатнов - мол, поставь себе кружку с чаем, сиди и наблюдай. Если работать так, то и муковисцидоз можно с трубы снять.
Но когда у тебя пусть даже 6 больных (ха-ха!"Восемнадцать на одного!) и еще куча писанины, а сестры крутятся как пресловутые белки, то уследить за больным практически невозможно. Вот и становилась интубация и ИВЛ для легочников билетом в один конец. Ковид тут не исключение. У него мехвнизмы немного другие (и то - смотря с чем сравнивать), а конечный эффект тот же.
А так как все это заметили уже давно, то с переводом на ИВЛ старались не торопиться. Давали кислород потоком и ждали: проскочит - не проскочит. Кто-то проскакивал...
Про высокопоточную оксигенацию (Hi-Flow) многие вообще услышали только сейчас. Раньше сама идея, что в человека можно вдувать 60 литров кислорода в минуту казалась дикой. Хотя, например, детскому реаниматологу (а я как раз из детских😛) она интуитивно понятна - режим НППД (это когла голову оборачивали в целлофановый покет и пускали туда кислород) еще в 70 гг В.А. Михельсон с А.З. Маневичем описывали.. но вот канюль не было.
А НИВЛ... конечно, Зильбера все читали, и про кабинеты респираторной поддержки тоже слышали, но это все было где-то там, в заоблачных далях пульмонологии. Ведь когда ковид начался, многие весьма уважаемые доктора и профессора (даже те, которые сейчас активно НИВЛ пропагандируют) всерьез отвергали этот метод. Приходилось спорить и доказывать.
А теперь - ура! - даже в глухих местах сплошь и рядом встречаешь адекватный подход к лечению. И даже нормальную технику. Не везде - но есть.
Ну а мы потихонечку отрабатывем логистику дальних перевозок таких больных. Ведь одного 10 литрового баллона при таком расходе кислорода хватает максимум на 30 минут. А если ехать 6 часов? Поэтому приходится решать и такие залачи🤗

Нижний Новгород был не единственной поездкой за вчеращние сутки. Приехав на подстанцию, мы получили вызов во Владимирскую область в один из маленьких городков в зоне Владимирского Ополья, где расположен межрайонный ковидарий. Пациентка естественно была с ковидом, двусторонней пневмонией и как гласила выписка - с КТ-4. Поражено было почти 90% легких.

Диспетчер сообщила, чтл пациентка находится на неинваливной аентиляции легких. В общем, это не слишком порадовало, т.к. этот метод требует большого потока газа., а часть кислорода мы уже потратили на пациентку из Нижнего

Я позвонил в ковидарий. Доктор радостно поведала что пациентка в терапевтическом отделении на обычной оксишенации 10 л_мин и сатурация до 92%. Это, конечно, было гораздо лучше и мы решили все-таки опробовать новый бокс на относительно стабильном пациенте. Настораживало только, что доктор на том конце провода консультировалась по поводу потока с реаниматологом, а также вот это "ДО 92%". Ведь "до" - это может быть и 90 и 30. Поэтому дополнительный баллон мы взяли.

Пока мы ехали, начал падать снег. Он ложился на землю, укладывался на лапах елей. Простояв немного на переезде, мы приехали в бывшую ЦРБ.

Доктор в СИЗ встретила нас у входа и повторила
то, что говорила по телефону. Мы решили, что ребята готовят бокс, а я поднимусь и посмотрю на больную.
К моему удивлению одетпя больная сидела в кресле-каталке в коридоре у лестницы. В больнице не было лифта, и сестры сами спустить ее не могли - ждали нас. Тетя была не худенькая.

Вообще, дикая привычка многих замкадовских стационаров передавать больных.в коридорах и предбанниках меня вмегда поражала. Особенно когда дело касается больных, требующих респираторной поддержки. Нижегородскую больную санитар вообще вывез к машине без нашего осмотра и, естественно, без кислорода. То ли они боятся, что больных не заберут, то ли так спешат избавиться.от них...

У этой больной кислород шел, но сатурация приближалась к 60%. "Мне трудно дышать" - тяжело практичемки пыхтела больная.

Я метнулся в машину.
- Ребята, бокс отставить! Видимо, придется на НИВЛ переводить...
Для тех, кто не знает - наладить НИВЛ часто требует усилий и времени, особенно если больной в гипоксии , как здесь.

Подкатили каталку. Больная уже хрипела: "нечем дышать!: и пыталась сорвать кислородную.маску. Пульсоксиметр показывал уже 47%.на наших 25 л/мин и число это стремительно уменьшалось.
Достаем маску для НИВЛ. Больная потихоньку загружается. Вот только гипоксической комы нам тут и не хватает. А сатурация уже 35%. У среднего трупа - выше.

Цепляем маску. Подключаем НИВЛ. Больная пытается ⁶вырваться,
но мы умеем держать. И сатурация начинат потихоньку расти, хотя больная еще этого не ощущает. Ей все еще "нечем дышать". Естественно, нечем - 90% легких - в отключке. Но мы неумолимы, и сатурация доходит аж до 99%. И число дыханий уже приличное - 21 - 22.
И параметры вентиляции весьма . iPAP - 17, ePAP ,-10, фракцию.кислорода удалось уменьшить до 70%

А показатели -сохраняются. Ай да Пушкин! Я уж думал, что впереди длительная реанимация с непонятным результатом. Или хотя бы интубация и ИВЛ, что нехорошо для ковидников.
В общем, привезли мы ее уже довольную даже улыбаться стала. Хоть и на НИВЛ. Дай Бог ей здоровья

Сейчас модно смотреть на советские фильмы другим взглядом. Так Гоша из "Москва слезам не верит" оказывается нарциссом-абъюзером, а Женя Лукашин - почти Доктором Лектором

Теперь вот обсуждают "Служебный роман". Конкретно, Ольгу и Самохвалова - кто виноват.
https://s-t-o-l.com/.../za-chto-segodnya-sudili-by.../

Но я с этой трактовкой не совсем согласен

Давайте вспомним сюжет.

Итак, в Статистическом учреждении появляется новый зам.директора Юрий Самохвалов, вернувшийся из длительной командировки в Швейцарию. Импозантный, красивый, ездящий на "Волге"... Рязанов даже показывает дом, в котором он живет. Это Тверская (тогда ул. Горького), 9. Это не просто самый центр Москвы - это элитный дом, в котором квартиры получались еще в сталинские времена. И получали их далеко не передовые рабочие, а министры, генералы, народные артисты...

Почему же Самохвалов появляется здесь прямиком из Швейцарии? Молодежь этого не знает, а вот кто СССР застал - тот помнит, что после загранкомандировки (особенно в капстрану) человека какое-то время держали в Союзе и проверяли. Самохвалов - не дипломат и не сотрудник ГКЭС или МВТ (эти оставались в своих ведомствах) и не комитетчик, а в Швейцарию в длительную командировку советский человек мог выехать только для работы в международных организациях типа ЮНЕСКО, ВОЗ или Красного Креста. С учетом того, что Самохвалов по образованию статистик, то можно предположить, что это была ВОЗ.
Сейчас же ему предстоит работать года 2 замом, чтобы потом либо опять уехать, либо вырасти по карьерной лестнице. Опять же - путь у него либо в ЦСУ замом, либо куда-то зам.министра, либо в Совмин. При этом на место Калугиной он явно не метит - несмотря на то, что Калугина достаточно высокопоставленный чиновник (она накоротке с министрами, да и живет в очень непростом доме на Б.Никитской (тогда ул. Герцена)), она - рабочая лошадка, а учреждение, видимо, входит в структуру Госплана.

И вот он приходит, а тут... двое однокурсников: Ольга и Новосельцев.

С Новосельцевым все ясно - симпатичный недотепа. Даже не неудачник. Просто серая мышь. Но красавец Юрка Самохвалов почему-то еще с институтских времен ему симпатизирует. Может - бухали на картошке, а потом по девкам ходили (Юрка удачно, а Новосельцев - когда как), может, списать давал... а может, просто провинциал Юрка (а похоже, что это так) сдружился с коренным москвичом. Жизнь потом их раскидала - но вот встретились.
А вот с Ольгой все сложнее. Ольга в институте была красавицей и выбирала. Юрку - хоть он был и умным и красивым - она отвергла. Возможно, не последнюю роль сыграло то, что он из провинции, а она - "подмосквичка". Ведь "подмосквичи" часто бывают гораздо более москвичами, чем сами москвичи. А вот с Новосельцевым они сдружились. Он и ближе ей, и по жизни попроще.

Но это было тогда. А сейчас Ольга - увядающая сорокалетняя тетка. Девушки, не обижайтесь - это 1977 год; тогда 40-летняя женщина воспринималась именно теткой. Сейчас, понятное дело, это девчонка. Но тогда...
С личной жизнью у нее тоже не все в порядке. Живет в Подмосковье (ее станцию снимали в Лосинке, но закадровый голос говорил о Подмосковье), таскает сумки, дети, муж-язвенник... видимо, постарше ее. Выходила за "солидного" по тем меркам человека, а он так и остался в тех же мерках, только постарел. С сексом - проблемы (причем, вряд ли чисто сексуальные - скорее бытовые), а сама Ольга - девушка сексуальная. Любовника нормального не заведешь: на работе - большая семья, все все поо всех знают; в городке - тоже от глаз не спрячешься. Дорога домой - на перекладных. Ну, если только с Новосельцевым, поплакавшись друг другу за бутылкой вина, перепихнуться пару раз в год; к нему муж не ревнует, такому недотепе. Или и этого нет

И вот звезда упала с небес. Юрка Самохвалов. У Ольги моментально включается "вечно женское" - "А тому ли я дала"(с). Любовь-морковь. "Ах, Юра, я такая дура"

Да нет, не дура. Вернее, дура, но в другом.

Ольга ведь не во встречного-поперечного влюбляется. Она пытается заново разыграть ситуацию 1959 года, когда Юрка за ней ухаживал. И замуж, поди, звал, только она тогда на другое (или на другого) поставила. А сейчас, конечно, начальник, "Волга", деньги, заграница... и при этом такой же импозантный, и при этом такой же компанейский...

И вот она начинает его форменным образом преследовать. Зачем? А затем, чтоб развести его с женой и выйти за него замуж. Ей не столько секс с ним нужен, и даже не любовь, а быть его женой. Не случайно она постоянно сравнивает себя с ней (не в ее пользу, разумеется), причем упирает на хозяйственную сторону.
Я могу ее понять. Тут ведь даже не деньги, а статус меняется. Из такой же серой мыши, как и ее друг Новосельцев, она вдруг резко перерождается в светскую даму, которую возят по заграницам. Причем с мужем-красавцем. Практически леди Ди Мценского уезда.

Но дура она в другом.

Своим умишком она не в состоянии понять, что Самохвалову она просто не нужна. Причем ни в каком качестве и ни по каким причинам.

Во-первых, жену Самохвалова играет Нелли Пшенная. Она и по жизни моложе Немоляевой на 10 лет, и, пардон, гораздо красивее. Тут где-то проскочило, что Самохвалов женился 15 лет назад (хотя я по фильму этого не помню), значит, он женился на совсем молоденькой девушке. Так на фига ему свою молодую ухоженную жену менять на потасканную Ольгу?

Во-вторых, в те времена разводы не приветствовались, особенно в "верхах". Это можно сразу ставить крест на карьере. Это же относилось и к служебным романам, которые вот именно в этой ситуации скрыть было никак нельзя

В-третьих, судя по всему, Самохвалов женился на девочке из очень "фешенебельной" семьи. Смена жены - отсечение своего семейного круга. А значит , и возможные карьерные проблемы.

Да и просто - почему никто не думает о самом простом - он любит свою жену.

Теперь насчет статуса любовницы.

Ну не нужна ему любовница на работе. Она вообще неудобна, а для зам.директора особенно. Если бы захотел - нашел себе на стороне. А просто для потрахушек он себе найдет кого-нибудь помоложе и не такую навязчивую.
И при этом - обратите внимание - он до последнешо момента с ней очень деликатен, пытается каким-то образом ее не обидеть. Но она совершенно не хочет этого понимать.

Теперь поговорим про "плохого" Самохвалова.

Во-первых, он присоветовал Новосельцеву приударить за Калугиной для роста карьеры. Некрасиво, правда?

Ну, а если глянуть на это другими глазами?

Самохвалов - манипулятор. Но и тонкий психолог. И что если он увидел в неказистой Мымре - Женщину, а в невзрачном Новосельцеву - Мужчину? Он ведь Новосельцева знает с юности, и знает многие его качества. И видит, что именно Новосельцев и нужен Калугиной. Она ведь молодая баба, она моложе их всех. Им по 40-42 максимум, а ей лет 37. У нее еще чувство материнства не перегорело, да и от своей любовной неудачи не отошла. Вот такой недотепа ей и нужен (пока).

И вот он решает их соединить. Но как? Мымра - она мымра и есть: на нее как на женщину никто не смотрит. Да и боится ее Новосельцев. Вот и решает Самохвалов действовать через другую составляющую.
Новосельцеву нужны деньги, а получить их можно только повышением по службе. Вот на это и бьет хитрый Самохвалов - мол, ты притворись для дела. Он-то понимает, что дело это закончится любовью.

Ну и себя чуток подстраховать не мешает. Выйдет замуж Калугина, родит - и и.о. назначат его. В директора ему не нужно, а вот опыт руководящей работы во время ее декрета у него нарисуется.

А зачем же он Ольгу обидел, спросите Вы? Письма в местком передал? Некрасиво, подло даже.
Но есть нюанс.
То, что Ольга его преследует - знают все. И сами видят, да и Верочка одно из писем читала. Ольга стремительно теряет свой авторитет, бегая за женатым муж ком, который ее к тому же не хочет. Если ее послать - она в глазах коллектива окажется конченной дурой.

И тогда он решается на хитрый ход. Просто виртуозный с точки зрения психологии. Он делает Ольгу - жертвой. Она теперь жертва подлеца, растоптавшего ее нежные чувства и передавшего письма! Куда? В местком, к Шурочке, что еще более противно. Все сочувствие обращено на нее. Бедная Олечка. Ужасный... ужасный Самохвалов...

И то, что она дура - как-то забывается.

Ну а он себя тоже подстраховал, конечно. У нас ведь как: то ли он украл, то ли у него украли. Скандал с влюбленной дурой ведь можно представить и как поматросил и бросил. А так - письма-то вот они.
А еще Самохвалов, видимо, слушал Галича. Конкретно, песню "Красный треугольник". Он же из верхов, там все это доступно было. Помните:

"И пошли мы с ней вдвоем как по облаку.
И пришли мы с ней в "Пекин" рука об руку.
Она приняла "Дюрсо" а я "Перцовую"
За советскую семью образцовую"

Естественно, после такой встряски и разочарования в подлеце Самохвалове, и муж-язвенник перестает казаться постылым. И семья спасена.
А что же дальше? А дальше Новосельцев проявляет свои мужские качества. Он вообще их проявляет только в критические минуты. Он - рыцарь. Он встает на защиту подруги и бьет подлеца Самохвалова.
Подлец, конечно, переживает. Он этому дураку практически семейное счастье устроил, а тот... гад неблагодарный...

И тут до него допирает, что счастье-то под угрозой. В Калугиной проснулась женщина, а это значит, что она всегда будет подозревать Новосельцева, что у того с Ольгой "что-то есть". И вряд ли она сможет это в себе подавить. Она и Новосельцева изведет, и на Ольге отыграется. А та, даром что дура, конечно такого не заслуживает.

И вот ум Самохвалова начинает крутиться в ином направлении. Ведь счастье манипулятора - это не деньги и не карьера. Провернуть хитрую манипуляцию с успехом - это награда сама по себе.
И вот он совершает ЭТО.

Он стучит на Новосельцева и "обнуляет" ситуацию. Только теперь уже нет Мымры и клерка. Есть обиженная Женщина и непонятый Мужчина. И этот Мужчина совершает свои мужские поступки уже по отношению к своей Женщине. Он отказывается от назначения. Он вообще готов уволиться. И ситуация поворачивается так, что всесильная Калугина становится просто влюбленной молодой женщиной. Происходит катарсис, Новосельцев берет ситуацию в свои руки... и, как сказано в финале, через год у Новосельцевых было уже три мальчика.

А и.о. директора Статистического учреждения т. Самохвалов радовался удаче институтского товарища. Ну и своей, конечно, тоже - ведь теперь ему засветило место зам.председателя Госплана.

В конце 70-начале 80 отец получал 450, мама под 300 ( оклад + премии). Это было очень хорошим доходом на семью

Мы жили впятером - родители, бабушка (пенсия сначала 40 р, потом 49) и мы с братом (до моей женитьбы в конце 1981 года).

Могу сказать, что мясо (или курица) у нас было каждый день (иногда рыба, но бабушка была родом из Саратова, поэтому к рыбе из магазинов относилась скептически). Причем и на обед и на ужин.
На завтрак чаще всего были каши или яичница с колбасой или сосисками. Я любил сардельки и иногда их покупали, хотя в целом сосискам отдавали предпочтение.

Что касается рыбы, то в основном это была треска или минтай (и, м.б, хек - уже не помню), но мама любила жарить мойву, хотя бабушка мойву называла "кошачьей рыбой". ."Красная рыба" (чаще горбуша) на стол попадала редко, но как раз в самом начале 80х маvа начала ездить на авторский надзор на строительство областной больницы в Магадане, и привозила оттуда мороженую горбушу, из которой делали котлеты по магаданскому рецепты

На гарниры бывали картошка во всех ее видах: просто вареная, жареная, тушеная, пюре; макароны, гречка, иногда рис (это было редко - или с тефтелями, или с курицей), иногда бабушка делала плов (но простой, не по узбекским оригинальным рецептам), овощное рагу и т.д. Мама любила фасоль - и стручковую, и обычную, но бабушка к "траве" (любым "зеленым" гарнирам) относилась с подозрением, а замачивать фасоль с вечера не всегда хотелось, поэтому фасоль мы ели не часто, но всегда как гарнир к мясу. Как и макароны. А вот гречка была универсальной - нjа шла и к мясу, и к котлетам, и к жареной рыбе (многие до сих пор удивляются моей любви к рыбе с гречкой и жареным луком). Еще бывала солянка (не суп, а тушеная капуста с сосисками) и какие-то другие блюда. Мясо тоже готовили по-разному: и гуляш, и азу, и беф-строганофф, и антрекоты. Очень часто бабушка крутила котлеты. Печенка в разных видах и т.д.

Еще бывали голубцы, фаршированные перцы, очень редко - фаршированные кабачки (осенью, со своего огорода)
Картошку с селедкой я очень любил, но бабушка ее не готовила - она считала селедку закуской, а не едой (в свое время я даже в нелюбимый детский сад просился по субботам, чтоб там ее поесть).
Супы - южный борщ (без свеклы) или щи, суп с фрикадельками, суп на курином бульоне с курицей, рассольник и т.д. Инлгда делали молочный суп с вермишелью. Иногда бабушка варила харчо.
Мама любила варить суп из плавленных сырков (бабушка этого не признавала), и я перенял эту любовь от мамы
Курица была универсальным блюдом, т.к. она шла и на суп и как второе.
Родители иногда покупали пельмени. Мы с братом их очень любили, а бабушка покупных пельменей не признавала. Она крутила их сама по торжественным дням.
Летом в рационе появлялись самостоятельно собранные грибы - и в грибном супе, и жареные с картошкой. За грибами любил ходить все члены семьи, кроме меня, (родители даже ездили иногда за грибами в Калужскую область на машине), а брат вырос настоящим грибником
Ну и, конечно, окрошка. Тазами. Конечно, с квасом. . Кефирную окрошку в доме не признавали. Овоши брали с огорода (дача). Чаще окрошку делали с колбасой (так было проще, особенно на даче), но если было мясо (говядина) - то с ним.
Овощи были чаще свои. На даче выращивали огурцы, помидоры, кабачки, зелень. Росли клубника, вишня, смородина всех видов), крыжовник (обычный и черный), айва, черноплодная рябина. Была так же калина и рябина обычная. Много яблонь, уссурийская груша. Все это елось так (или в салатах), кабачки жарили или пускали в рагу, много консервировали (соленья, маринады, варенья, джемы). Ставили и вино из черноплодки и яблок и наливку из черноплодки.
Еще на зиму квасили капусту (у бабушки была большая кастрюля, которую выставляли на балкон) и мочили яблоки.
К чаю были бутерброды с колбасой, сыром, плавлеными сырками. Покупали глазированные сырки (они были практически всегда), мама ела сырки творожные. Творог сам по себе шел либо на сырники, либо его ели так на завтрак - мама с сахаром, бабушка с сахаром и молоком, а я с солью, перцем и чесноком. Все очень любили сало, особенно то, которое присылали родственники с Украины и кровяную колбасу оттуда же.

На десерт было варенье иногда пирожные. Я очень любил мармелад (и сейчас люблю), поэтому покупали его всегда, но он не задерживался.

Пресловутая красная икра появлялась на праздники - она была в заказах у родителей и бабушки (когда ее приравняли к частникам войны). Черную помню в начале 70х, потом уже очень редко.

Всегда отмечали праздники. Обычные семейные праздники - оливье, селедка под шубой, мимоза, свекольный салат, тертая морковь с сахаром и изюмом или черносливом и иногда с чесноком со сметаной... нарезка - красная рыба (белая - реже),.буженина, ветчина (кстати, ветчину отец покупал периодически и так, особенно рубленную), обязательно копченая колбаса (отец так всю жизнь до самой своей смерти в 2009 году считал, что стол без копченой колбасы - не стол). Холодец (студень), заливная рыба... Обязательно была рыба под маринадом - треска или минтай. На горячее бабушка делала какие-то мясные блюда, на Новый Год - утку, гуся или индейку. Но самым вкусным были большие пластовые пироги - с курицей, рыбой или мясом, которые подавались с бульоном. Мы с отцом и бабушка ели их "по-саратовски" - в бульоне, разламывая ложкой, а мама с братом - вприкуску.

На "малые даты" - дни смерти или рождения умерших близких, неглавные праздники (день строителя - мама, день артиллериста - отец и т.д.) и 23 февраля бабушка делала пельмени. Много пельменей. Мы с папой постоянно соревновались - кто больше съест. В 16 лет я его победил - съел ровно 100 пельменей. Он сломался на 92-м. Ели мы их тоже по-разному: мы с папой - с бульоном,перцем и уксусом, а мама с братом - со сметаной. Бабушка ела с бульоном, но уксуса ее добавляла.

Еще бабушка пекла торты. Разные - наполеон, сметанник, песочный... но самым главным был бисквитный. Таких тортов я нигде и никогда больше не едал. Бисквит был нежнейший, пропитанный какими-то удивительными специями, он был украшен кремовыми орнаментами. Еще на нем могли быть мармелад, безе, шоколад. Были и пирожные - те же безе, орешки с кремом или повидлом, корзиночки (я называл их "солнышками"), песочные, круглые эклеры... все это елось с чаем, который мужчины пили из подстаканников, а женщины из сервизных чашек. А на мою свадьбу бабушка испекла огромный торт-безе

На праздники приходили гости; родственники - сестра бабушки с мужем, детьми и внуками, брат другой бабушки (она умерла в 1977 г) с женой, дочерью и зятем (иногда и с внуком), мамины друзья. Друзья отца приходили редко - он был военным в засекреченном НИИ, поэтому приезжал только его школьный друг - дядя Володя с женой и дочкой Катей (к сожалению, Катя тоже уже скончалась)

Из спиртного на столе была водка, вина и домашние наливки. Коньяк - редко. Иногда появлялись ликеры, в основном подаренные.
Вообще, к спиртному в доме отношение было нормальное. Теоретически считалось, что отец любит выпить. Наверное, он и любил (под старость он стал выпивать чаще), но в те годы эта любовь проявлялась как раз в застольях на праздники, паре кружек пива после работы не каждый день и иногда - в каких-то посиделках на службе. Дома я пьющим без повода его не видел

Вот так мы и жили в те времена.
Надо сказать, что у моих одноклассников даже с меньшими доходами стол отличался меньшим разнообразием, но пустую картошку никто не ел.

Кто хорошо читал книгу Б. Рыбакова "Кортик", тот помнит, что был там такой "Жучком" - организация антикоммунистических мальчишек в классе Миши Полякова, созданная в противовес учкому (председателем которого и был Поляков). В клятве Жучкома были такие слова: "Клянусь всегда объедать и обпивать советскую власть".

Идея кого-то объедать и обпивать всегда была близка нашему человеку. А на скорой помощи объедание и обпивание цвело буйным цветом. Объедали и обпивали, естественно, больных.
Тогда, в те давние времена, скорая получала неплохие деньги. Особенно в Москве. Неплохие - по сравнению с другими медиками . Так-то они были достаточно скромные. И конечно же всем хотелось улучшить свое материальное положение.

Но вот тут была загвоздка.
Вымогать в те времена было как-то не принято. Нет, конечно, такие люди были всегда. Но проблема состояла в том, что вымогать было особо не за что. Даже за "хорошую больницу" много не вымогнешь. Поэтому мечтой скоропомощников было "грузинское автО" - ДТП в котором должны были погибнуть два грузина (грузины считались самыми богатыми жителями СССР) с миллионами, зашитыми в пояса. Предполагалось, что мечтатель попадет туда раньше ГАИ и все деньги заберет себе.

Самое смешное, что если бы кто-то в реальности попал на такой вызов, то деньги бы он сдал все до копеечки. Потому что за деньгами грузин-миллионеров придут другие грузины. Такие, которые деньги из тебя вытрясут все. Вместе с душой. Это не у пьяни по карманам мелочь тырить.

Мелочь, кстати, тырили не столько из желания нажиться, сколько из воспитательных соображений - чтоб не нажирался. Целая философия была (она хорошо описана в повести Великина "Санитар"). Но уж больно противное это дело. Хотя парторг одной из подстанций в свое время сел за обирание пьяных - сначала он просто тырил на вызовах, потом стал выискивать пьяных просто во время езды, а в конечном итоге просто нападать на выпивших граждан. На этом его и взяли и дали несколько лет.

Но эта подстанция вообще криминальная была. То там девчонка-фельдшерица своего сожителя-водителя зарезала, то они труп всей подстанцией прятали...
Кстати, интересная история была.

Был у них в районе магазин, а в магазине - заведующая. И подстанция с ней очень дружила. Отоваривались у нее дефицитом всяким, ну а ее и ее сотрудников лечили по полной программе. Так на многих подстанциях было.
Но тут в новогоднюю ночь случилось нечто. Фактически дубль два с той девочкой. Тетка поругалась с любовником- грузчиком и зарезала его большим столовым ножом.
И сразу протрезвела.
Стала звонить на подстанцию, мол, помогите. Приехала одна ее подружка посмотрела и... отказалась. Но пообещала найти тех, кто решится.

Нашла.

Через некоторое время бригада приехала на ложняк, забрала тело, аккуратно таща его под руки, и отвезла в тихие окрестности Филевского парка. Там труп бросили и оформили остановку в пути. Приехали менты, написали протокол и бригада повезла труп в морг (тогда возили сами - труповозку не ждали).
Но коса на камень, естественно, нашла. Труп криминальный, следствие ведется, нашли любовницу, нашли свидетелей того, что он к ней заходил, нашли свидетелей приезда двух бригад скорой... в общем, тетку посадили, а бригаде дали условно.

А причем тут объедалово?

А все очень просто - подавляющее большинство сотрудников ни в каких криминальных историях не участвовало, а вот поесть-попить на вызове очень любили. Люди тогда были добрее, поэтому покормить усталую бригаду многие хотели сами. Ну а некоторые умели и подать себя так, чтобы сытно покушать.
Когда я юыл фельдшером, то часто паботал с молодым доктором З. У него были благородные имя-отчество - Олег Александрович, был он худ и носил очки в тонкой оправе. Нас с ним кормили всегда. Видимо - на контрасте: я достаточно толст. Как-то раз мы с ним слопали на вызове батон финского сервелата - тогда это был дефицит. Но правда - очень хотелось есть.

Через некоторое время я стал замечать, что меня и без Олега хорошо кормят. Я приходил из института, принимал ночную бригаду и выпрашивал у диспетчера направления вызов куда-нибудь в академические сталинки на Ленинский или Университетский проспекты.
В сталинках жили почтенные дамы. Вдовы профессоров, а иногда и сами профессора. Я был молод, но у меня была эспаньолка, очки, животик - т.е. выглядел я солидно. С дамами мы вели беседы, они предлагали кофе или чай, бутерброды... обычно с вызова я выходил, прихватив еще несколько бутербродов с пожеланием съесть их ночью.

В некоторых квартирах тебя мог ждать полный обед - борщ, второе, компот, салатики... надо было только попасть в нужный момент на вызов. Чаще всего это было в семьях простых, где обед заменял ужин. В те времена работяга, идя на работу, брал с собой шмат сала или кусок колбасы с хлебом, а обедал уже придя с работы (это не касалось рабочих крупных заводов где были дешевые хорошие столовые). Вот попав на вызов где-нибудь в 8 вечера и можно было славно покушать.

Правда, доктор Ш. на этом погорел.
Доктор Ш был вообще человек нестандартный. Предыдущее его место работы было грузчик винного отдела, а когда он со скорой все-таки вылетел, то стал работать дворником. Работ он поменял много, а самой экзотичной была деятельность церковного певчего - пел он и правда хорошо.
У него была одна беда - он бухал. Причем бухал серьезно. Когда-то он был очень хорошим анестезиологом, но спился окончательно. На скорую же он попал так: у них был какой-то юбилей выпуска и его тоже позвали. Он пришел, кто-то из институтских друзей выбился в большие начальники, вошел в положение и главврачу Шматову поступил приказ - взять доктора Ш на работу.

Ш старался. У него была тетрадочка, куда он записывал медицинские премудрости. Например, там было написано: "выдох длиннее вдоха - бронхиальная астма - эуфиллин с коргликоном". И так еще многие синдромы.
Анестезиологические навыки у него, кстати, оставались. Как-то его бригаду остановили на ДТП. Ш выскочил, увидел больного в коме, по пальцу интубировал его интубационной трубкой из красной резины (тогда такие лежали в ящиках) после чего в ужасе обернулся к фельдшеру со словами: "А теперь что делать?"
Но выгнали его за другое.

Он приехал на вызов, унюхал запах борща и тонко намекнул, что его неплохо бы покормить. Покормить-то его покормили, но тяжелый инфаркт он прохлопал - клиника была смазанная из-за диабета, а ЭКГ читать он не умел и поэтому работал без кардиографа. Поэтому сожрав борщ он чинно раскланялся и уехал. Был повторный вызов, больного уже в очень тяжелом состоянии вывезли БИТы, а доктора Ш попросили уволиться.

В начале своей врачебной деятельности я работал выездным педиатром. Работа педиатра на скорой довольно противна, потому что вызывают тебя чаще всего на какую-то ерунду - сопли и вопли. Мой сменщик по кличке Митюха на этом заработал дикую мизантропию - он даже не разговаривал с родителями на вызовах. Входя в квартиру он смотрел на мать тяжелым взглядом и говорил: "Ну?" Мать что-то рассказывала, Митюха мрачно очень быстро смотрел ребенка и уходил. Если надо было госпитализировать, то он сообщал об этом на выходе, и его постоянный фельдшер Танечка запрашивала место. Если нужен был укол - буркал название препарата. Если же больной в помощи не нуждался (а это было чаще всего) - Митюха уходил молча. Прославился же он одним вызовом.

Повод был "ребенок 6 месяцев плачет". Ночью. У Митюхи это был вызов семнадцатый. На вызове в кроватке лежал ребенок и плакал. Мамаша бегала вокруг кроватки.
Митюха обошел кроватку, посмотрел на ребенка, потом на мать, и сквозь зубы спросил: "Погремушка есть?"
- Есть.
- Давай!
Взяв в руки погремушку, он потряс ее над ребенком. Ребенок сначала замолчал, а потом загулил.
- Стой, дура, и тряси!

И вышел. Кстати, педиатр он был от Бога. Проколов не бывало.

Ну а я, конечно, человек другого склада. Я поболтать люблю, поэтому, если меня не очень напрягать, я с удовольствием пообщаюсь. Общался же я с родителями обычно за чашкой чая или просто за столом. Моя фельдшер Аллочка даже пациентов вспоминала не по диагнозам или обстановке, а по тому, что мы там ели и пили
Кстати, с ней у нас как-то произошла забавная история.

Мы работали 1 января. С утра, как обычно вызовов не было - все отсыпались, а с й2 часов они пошли. И с первого вызова на стали кормить и поить. Ну, оливье всякие, селедка под шубой... кофе с коньяком, бокал шампанского... Я вообще на скорой старался на вызовах не употреблять, но тут вроде как Новый Год.
В 18 часов Аллу отсадили на 4 часа принимать ночную бригаду. Была такая практика из-за того, что машины и водители работали по 14 часов. А я остался один.

И вот приезжаю я на повод "больной живот" к пяти или шестилетнему ребенку, смотрю.живот и понимаю, что надо сделать клизму. После клизмы кишечник освобождается и боли либо уходят, либо можно нормально пропальпировать, к примеру, аппендицит. Ну, говорю маме, как сделать гипертоническую клизму, мама уходит, и тут вылезает грузин. И говорит: "Слюшай, доктор, пока эта жэнщин ставит свой ребенок клизма, давай выпьем хороший грузинский коньяк!".
И достает "Тбилиси" 25-летней выдержки. В общем, под хорошую грузинскую закуску мы этот хороший грузинский коньяк уговорили. Собственно, даже опьянения как такового не было - только тепло в теле и светло на душе. И у ребенка все прошло.

А на подстанцию кто-то с Очаковского винзавода притащил ящик кагора. И все стали встречать Новый Год по второму разу. Благо вызовов практически не было.

С другой же моей фельдшерицей Катей мы как-то объелись на вызове меда. Мы приехали к ребенку и тетка ребенка предложила нам чай с башкирским медом. И еще кучу всякой еды. Еда едой, но мед был просто офигенным -душистый, вкусный... и чаек с травами. В общем, чуть мы от этого меда не померли. Мед же в большом количестве есть нельзя - замучает тахикардия. Вот она и замучила.

Дальше мы не раз ели у больных и на педиатрической, и на линейной, и на неврологической бригадах, и на БИТ, и на реанимобиле. В каких-то случаях просто хотелось есть и люди это понимали; где-то нужно было наладить контакт с пациентом и его родственниками, а это лучше всего делать за совместной трапезой; где-то надо было раздуть щеки, позвякивая ложечкой...

Но самый хороший стол мне накрывали в одной семье, куда мы часто попадали по ДМС.

Глава семьи был топ-менеджером одной из крупных корпораций, но несмотря на высокую должность и деньги оставался человеком простым. Такова же была и его семья - мама и папа, жена, сын с невесткой, дочь и внуки. Были они по национальности украинцы, а жили в коттедже в новой Москве.
Когда мы приехали туда первый раз полечить бабушку, хозяин вышел к нам и предложил поужинать. Мои фельдшера застеснялись, а я - нет. И в результате увидел совершенно шикарный стол - ветчина, шашлык, различные колбасы, какие-то холодцы, котлеты... стол был чисто украинским: так накрывают в украинских селах - сало, колбаса, птица, котлеты, потом борщ и горячее. А к этому еще овощи, соленья, холодец, рыба... и бутылка коньяка

Беда была только в том, что это была среда. Или пятница. То есть постный день. О чем я и пожалел вслух. Хозяин не расстроился, а отправил дочь на кухню. Через несколько минут на столе появились соленые грибы, разные виды рыбной нарезки, другие соленья... коньяк сменился водкой. Кухне я отдал должное, по рюмочке мы с хозяином дома выпили, больше было нельзя.

Но зато потом, когда мы попадали в эту семью (а они нас очень полюбили и всегда просили в своей страховой компании, чтобы к ним приехал реанимобиль со Станции Пучкова) меня еще на пороге спрашивали - есть пост или нет, и после осотра пациента приглашали к столу - постному или непостному, но всегда разнообразному.
Сейчас мне редко приходится есть и пить на вызовах - другая специфика. Если только коллеги в ординаторской какой-нибудь больницы чаю с тортиком предложат. Но свою скоропомощную молодость я всегда вспоминаю с радостью.

Один крупный милицейский чин был коррупционер. Или не был... , но посадили его именно по коррупуионной статье и надолго. Наверное все же был, потому что друзья его были ОЧЕНЬ БОГАТЫМИ ЛЮДЬМИ. И решили они его из тюрьмы вытащить. Не знаю - любили они его искренне, или боялись, что он что-нибудь расскажет, но идея эта зрела.

А как вытащить? Апелляцию отклонил даже Верховный Суд, до УДО еще очень далеко, реабилитирующих оснований нет тем более. Побег? Тоже опасно. Понятно, что Украина рядом (а в те времена граница была совсем прозрачной,) а из Украины прямой путь в свободный мир. Но есть проблема - Интерпол. В Украине он, может, и не страшен, но в цивилизованных странах русского коррупционера, бежавшего из тюрьмы и объявленного в розыск, держать не будут. И даже в Израиль не спрячешься - ну не еврей. А в самой Украине дляинные лапы кровавой гебни дотянутся. Тем более в те времена.

Оставался только один путь - актировка. То есть выпустить по болезни. Помните песню "По актировке, врачей путевке..."? Благо был наш коррупционер человек немолодой и болезней у него было достаточно.
Но все эти болезни как-то не дотягивали до нкобходимых для актировки. Ну, гипертония, ну ИБС (ишемическая болезнб сердца), ну диабет 2 типа на таблетках. Он даже на воле себе инвалидность установить не удосужился.

Друзья нашли выход и на "хозяина" (начальника лагеря) и на лагерных врачей. Но проблема в том, что зона была "ментовская", а коррупционер наш был оооочень старшим по званию. И должность на воле занимал немаленькую поэтому "пасли" его так, что никакая актировка местными силами бы не прошла. А на болек высокие круги у друзей выхода не было.

Конечно, его регулярно клали в санчасть. Были у него и приступы стенокардии, и гипертоническае кризы, и сахар то повышался то понижался. Но все было не то.

Сожительницей этого господина была дама-адвокат. Когда-то она работала следователем, но быстро соскочила с этого неблагодарного занятия. Работаешь честно - денег нет. Работаешь нечестно - зона светит. А адвокат легально бабло гребет. Если работать умеет, конечно.
А она умела. Была она классической "решалой", но отмазать своего друга не смогла. Не по зубам ей это оказалось.

Зато она придумала хитрый план. Или, может, не она, но она его озвучила своей подружке - фельдшерице скорой помощи, носившей кличку "Пингвин" за привычку зимой и летом спать в машине СМП на носилках и за внешний вид - маленькая, плотненькая, в белом халате и черной шинели, она и впрямь напоминала пингвина.

Смысл плана был таков.
Зэка должен был попасть в отпуск. Здесь с ним должен был случиться некий приступ, в результате которого он должен был попасть в больницу, там ему бы поставили страшный диагноз, в результате чего должна была случиться актировка.

Был и второй вариант - попасть в какую-то из московских тюрем, там заболеть и попасть в больницу. Но первый вариант был технически легче.

Проблем было несколько. Первая - это как все это сделать. Вторая - найти больницу, где бы согласились это совершить. А третья - подобрать такую болезнь, чтобы ее можно было использовать. Дело в том, что в перечне болезней, по которым возможно освобождение, в основном болезни хронические и тяжелые. Симулировать их проблематично, и есть тесты, которые наличие этих болезней подтверждают. Пусть история эта давняя, но все же в эти годы уже и КТ было, и нейромиографию применяли, и Эхо-КГ диковиной не была.
Можно было организовать либо инфаркт миокарда, либо инсульт, либо кетоацидотическую кому при сахарном диабете. Но инфаркт и инсульт оставляют следы. А вот кома может пройти бесследно, тем более, что диабет и вправду был.

Подготовка началась загодя.
Коррупционер постоянно обращался в санчасть с повышенным сахаром. В санчасти своего эндокринолога не было, поэтому инсулин никто назначать не решался. А гликированный гемоглобин там тоже не делали, ограничивались обычной глюкометрией. Цифры были повышенные, но не зашкаливающие.

Заключенные имеют право на ежегодный оплачиваемый отпуск, но не факт, что в данном случае его бы предоставили. Поэтому старенькую маму нашего героя Пингвин вывезла якобы с инсультом в больницу к своим друзьям. Старушку поместили в реанимацию, заведующему отвалили кучу денег так, чтобы хватило и на персонал. Сотрудникам сказали, что бвбушке надо отлежаться, поэтому все обрвдовались.
А в Мордовию полетела заверенная телеграмма, что мама при смерти.
Ну что ж - причина уважительная. "Хозяин" подписал разрешение на краткосрочный отпуск.

У ворот несчастного сына встречал "Мерседес" его подруги. До Москвы ехать несколько часов, но ехали дольше. В селении Умет поели шашлыков, а потом завернули в мотель, где несколько часов предавались любви.

Однако надо было ехать.

На следующий день, чинно отметившись в милиции, сын поспешил к маме. Конечно, он зашел и к зав.реанимацией, откуда вышел с посеревшим лицом. Если кто и следил за ним, то никакого сомнения не возникало - маме осталосб жить считаннве дни, а, может, и часы.
Мобильники тогда уже существовали, хотя были далеко не у всех. Но у друзей нашего героя они были. И у подруги был, конечно. С ее мобильника он обзванивал друзей и рсссказввал - как плохо маме, и что же делать, если она умрет. Слух пошел по Москве.

На следующее утро Мерседес опять подьехал к больнице. Сын поднялся к маме. Мама была жива. Но заведующий обратил внимание на нездоровый цвет лица сына. Давление было повышенным, но доктор решил проверить сахар и вызвал лаборанта. Пришла девочка, взяла кровь. Сахар был 19 ммоль/л (норма - до 5.5). Доктор предложил положить пациента в больницу, но тот отказался. Зато попросил справочку. Справочку дали.

На следующий день подруга набрала 03. Повод к вызову - "потеря сознания, диабет". Приехала скорая.

Это была совершенно обычная скорая. С совершенно обычными врачом и фельдшером. Совсем с другой подстанции, нежели работала Пингвин. Глюкометров на скорой тогда не было, зато были тест-полоски. Доктор померил сахар - он был под 30. Пациент сидел в кресле и шумно дышал. От него ощутимо пахло ацетоном.

Необычным в этои вызове было только то, что на бригаду он был назначен не обычным диспетчером направления, а старшим диспетчером. Но это могло заинтересовать только очень хороше искушенного в скоропомощной "кухне" человека ...

"Кетоацидотическая кома" - констатировал врач. На самом деле, конечно, это состояние комой называть нельзя - по уровню сознания это оглушение или сопор, а по жизни его называют прекомой, но термин "кома" в этом случае укоренился.

Фельдшерица поставила капельницу с физ.раствором и запросила место в отделе госпитализации. Она очень настаивала, чтобы дали определенную больницу, где реально была хорошая эндокринология (и это была совсем не та больница, где была мама героя). Она даже сказала, что это высокий чин МВД, поэтому место ей дали.
Пациента под руки вывели в машину, однако там доктор повел себя несколько необычно. Он вынул из кармана набраннвй шприц и вонзил иглу в резинку капельницы. Пациент захрапел.

В больнице бригада бвстро проследовала в реанимацию. Ее встречал сам зав.отделением.
- Привезли? - он назвал фамилию, но так тихо, что слышал только врач скорой.
- Да.
- Кладите на левую койку.
Пациента завезли в маленькую пвлату, положили на левую койку и подключили к монитору. Бригада уехала.

В палате появилась медсестра. В отличие от своих товарок, бегающих по реанимационному залу, она сидела в палате, почти не выходя. Пациенту делались уколы, ставились капельницы. Но он продолжал храпеть, не приходя в сознание.

Иногда сестра выходила из палаты и подходила к другим пациентам. Чаще всего это были больные сахарным диабетом в коме. Она помогала своим подркжкам брать у них кровь из вены.
На следующий день сестру сменила другая сестра, а еще через день - та же самая. Так они и менялись.

В первый же день пришли две тетеньки-эндокринолога: доктор из эндокринологического отделения и доцент кафедры эндокринологии. Больничный эндокринолог сочувственнл кивала головой, а доцент поинтересовалась - почему такое глубокое угнетение сознания?
ИСКУССТВЕННАЯ КОМА - важно сказал зав.реанимацией. - Защищаем мозг.
Доцентша прониклась величием реаниматолога и больше вопросов не задавала. Да и не приходила она больше, а вот больничный эндокринолог как и подожено приходила и писала дневники в истории болезни.

Еще через пару дней в больнице появился мент, который начал расспрашивать о состоянии пациента. Он потребовал посмотреть на него и почитать историю болезни. Его проводили в бокс и дали почитать. Просмотрев историю, он начал куда-то звонить. Этому куда-то он сообщил, что все вроде без мухлежа. На всякий случай он записал номер наряда скорой помощи.

В больницу, где лежала мама, тоже наведался мент и тоже попросил посмотреть на больную. Он даже подошел и проверил - действительно ли парализована рука. Оказалось, что да.. Историю он читать не стал, ограничился тем, что она есть.

На подстанцию, откуда приезжала бригада,, тоже пришел милиционер. Он опросил и врача и фельдшера об этом вызове. Медики в один голос рассказали о прекоме и о том, как пациент "загрузился" в машине.

В больницу к коррупционеру наведался еще один милиционер. Этот уже серьезно разговаривал и с врачами и с сестрами, и даже спросил - бвл ли запах ацетона от больного, когда он поступал. Вся смена, бввшая в тот день, подтвердила - перло как из канистры. Он переписал все анализы - особенно анализы сахара, но все же ушел.

Через несколько дней пациента перевели в эндокринологию. Родственники попросили все тех же сестер побыть сиделками у тяжелого больного. Девушки с радостью согласились. Еще через пару недель инсулин был отменен, а сестер-сиделок сменила подруга адвокат, а потом сестра больного.

Еще через несколько дней пациента выписали с очень подробной выпискойб Потом он отправился в свое учреждение, где вскоре врачебная комиссия, опираясь на выписку, написала акт о невозможности отбытия наказания в виде лишения свободы. Был суд (даже историю болезни запрашивали), и коррупционера освободили.

Мама выписалась из больницы, когда сын уже уехал в лагерь.до этого ее перевели в неврологию, где деаушка-ординатор на обходе очень удиаилась такой выраженной спастике в парализованных конечностях на стлль ранних сроках. Однако заведующая, наблюдавшая больную в реанимации, пожала плечами и сказала, чтл редко, но бывает и так.
Домой парализованную женщину сопровождала сноха Однако когда ее привезли в квартиру, она там долго не задержалась. В квартиру поднялась незнакомая женщина, помогла ей одеться, пешком вывела через черный ход (дом был старый, в самом центре Москвы), посадила в машину и отвезла совсем в другую квартиру. Там старушку ждал мужчина средних лет, который расцеловал ее и спросил: "Мама, ну как ты?"
- Да ничего, заодно и подлечилась немного.
Женщина вручила бабушке и сыну увесистую пачку долларов и уехала.

На следующий день рано утром возле дома в центре Москвы, где жила мама нашего героя, остановились две машины - Мерседес подруги-адвоката и коммерческая скорая помощь. Из мерседеса вышла старушка в платке, поднялась по черному ходу в уже известную квартиру, вышла через парадный подъезд и села в скорую. Бригада включила маяк и сирену и вскоре была в аэропорту. Там ее встретила женщина средних лет с инвалиднвм креслом. Старушка села в кресло и женщина повезла ее на регистрацию рейса в Барселону. Они зарегистрировались, прошли паспортный контроль и загрузились в испанский самолет. В Барселоне их уже ждало такси и дамы отправились в один из тихих городков на Коста-Дорадо, где старушка, наконец смогла встать и дойти от такси до дверей дома.

В это время выписанная из больницы женщина вышла на прогулку в своем дворе, опираясь на палку. При ходьбе она явсвенно подтягивала ногу, рука была парализована почти полностью. Молодой парень, куривший у подъезда, поздоровался с ней и спросил:
- ТетьЛюсь, что-то я давно тебя не видел. Болела что ли?
- В санатории была, подлечилась немного - ответила тетя Люся

Наш герой вернулся домой. Конечно, он посещал эндокринолога. Естественно, не в районной поликлинике. И конечно жк всегда с восторгом вспоминал чудесную больницу, где его лечили от диабета.
Правда недолго.
Через полгода он умер от массивной тромбоэмболии легочной артерии.
Зато все остальные участники этой истории были довольны. Кто-то купил дачу, кто-то автомобиль, кто-то сделал ремонт в квартире. Эндокринолог уехала в Израиль. Вот только зав.отделением недолго наслаждался своей новой дачей - он погиб в автоаварии: его сбил на переходе какой-то лихач и скрылся.
Вот такая история происходила в Москве когда-то.

История эта произошла в начале 2000-х годов.

Капитан милиции Александров был честный мент. Помните, у Новикова была песня "А он был мент, к тому же честный". Вот это был он - капитан Александров, начальник уголовного розыска города Энска одной из ближних к Москве областей. На это место капитана Александрова посадил начальник УВД области генерал Пингвинов, когда в области сменился губернатор, начался передел собственности и старший опер Александров стал активно мешать добрым людям. Тогда генерал вспомнил, что Александров родом как раз из города Энска, старый майор Лисицын мышей не ловил уже давно, а начальник Энского ОВД подполковник Исмаил-заде уж очень распушил хвост... и Александров нарисовался в квартире мамы на втором этаже деревянного барака.

В городе Энске была одна проблема. Город держал человек, которого звали Борис Ильич Левин. Был он коренной энчанин, в семидесятые отсидел за разбой, в перестройку занимался всем подряд, а сейчас числился хозяином пары магазинчиков, но основной его деятельностью было совсем не это. И местные бандосы, и банальные рэкетиры, и даже карманные воры в количестве трех человек - все находились под тяжелой рукой Бориса Ильича. С районным прокурором он дружил с детства, председатель районного суда учился с ним в одном классе, энским мэром был муж его сестры Леха-Череп, а париться в бане он любил с соседом - реаниматологом районной больницы Анатолием Никитичем. Именно у Анатолия мы когда-то и познакомились за бутылкой фирменной сливовицы.
Но проблема была в том, что в городе (вернее в двух деревнях рядом) жили цыгане. И промыслом именно этих цыган было не конокрадство, не гадание и даже не мелкие кражи, а торговля наркотиками. Энск стоял на пересечении трех железнодорожных веток, поэтому торговля у цыган шла хорошо. И как Борис Ильич ни пытался отжать этот бизнес - ничего не получалось. Да и не любил он ни наркотики, ни цыган, ибо был человек традиционный, регулярно жертвовал на женский монастырь в центре города, а как-то чуть не отправил в тазу с бетоном на дно городской речки местного бригадира, попытавшегося наложить на настоятеля собора отца Николая дань. Благо, подруга бригадира Анжела приходилась Борису Ильичу троюродной племянницей - упросила.

А цыгане беспредельничали вовсю.Тихий городок превращался в какой-то Лас-Вегас, пошли непонятные разборки с убийствами. Барон на контакт не шел, люди из высоких кругов дали понять, что лезть в это не следует... Борис Ильич понимал, что может расиерять весь свой заработанный долгими годами авторитет.

И тут появился Александров.

Борис Ильич пригласил Александрова в свой особняк попариться в баньке. Александров пришел, посидел, пообщался, но в баню не пошел, сослался на нездоровье. Он, естественно, знал - кто такой Борис Ильич, все же вырос тут, но близко сходиться с главой криминала не стал.
Зато стал он раскручивать разные дела. И получилось так, что накрыл он банду, ограбившую сберкассу, и одного из карманников выловил, и рэкет поприжал. Но и цыган не забывал. То одну точку накроет, то другую. То вот убийство проводника-курьера раскрыл. Говорят, барон был вне себя и куда-то долго названивал.

Борис Ильич, хоть и зол был на Александрова за вмешательство в свои дела, но за борьбу с цыганами простил и даже пригласил на дружеские посиделки. Александров пришел, выпил медовухи, но скоро ушел.

***
Ночью зазвонил мой мобильник. Высветилось "Анатолий из Энска". Собственно, ничего странного не было - Анатолий часто звонил мне, если надо было организовать перевод пациента в Москву. Как раз в это время окрестности Москвы активно окучивались рвзными коммерческими структурами, обещавшими переводы и лечение в лучших клиниках. Но кое у кого было ноу-хау, поэтому Анатолий обращался ко мне.
Однако на этот раз он обратился ко мне со странной просьбой - спрятать некоего человека на несколько дней от местной милиции. При этом он сообщил, что говорить долго не может и выйдет на связь другим способом.

Спрятать человека - дело сложное, но выполнимое. Однако надо понимать - надолго ли и что за ситвация. Поэтому когда на моем полусекретном телефоне, оформленном на одну милую барышню (секретного не знал никто, кроме Рыжего и пары девочек, выпонявших функции инкассаторов в сложной схеме логистики пациентов), высветился незнакомый номер, я не удивился.
Анатолий поведал удивительную историю. Капитан Александров сцепился с наркодельцами не на жизнь, а на смерть. В него стреляли, пытались задавить грузовиком, подожгли барак, в котором он так и жил (соседи вовремя заметили). Александров не поддавался. Он продолжал борьбу, в чем его всецело поддерживал Борис Ильич - благо, сил Александрова и пары его оперов на рэкетиров Ильича уже не хватало. Подполковник Исмаил-заде даже делал ему за это выговоры.

Но черный день наступил совсем не поэтому. В этот дннь в Энске появились два человека - майор из областного управления ФСКН и капитан из Отдела собственной безопасности областного УВД. Наркоконтрольщик затребовал дела по цыганам, а капитан сообщил, что на Александрова поступила жалоба, что он берет большие взятки. Через пару дней Александров был отстранен от работы. Но пока не уволен.

Племянник Бориса Ильича был дежурным по ОВД, поэтгму все милицейские новости тот узнавал раньше других. Узнав об Алесандрове, Борис Ильич позвонил прокурору. Тот подтвердил информацию и сообщил, что уооловное дело будет открыто со дня на день.
Борис Ильич ментов не жаловал, но честный мент Александров вызывал уважение. Он не поленился и нашел Александрова.

- Что будешь делать? - задал он дурацкий вопрос.
- Ну...-, Александрову было нечего ответить
- У тебя в Москве кто-нибудь есть?

Александров замялся. В Москве у него, понятное дело, были однокашники по милицейской школе, но ху из ху - он не знал. К кому обратиться в такой ситуации было непонятно - любой мог оказаться предателем. Единственный человек, которому он доверял, был Юрка - майор ОМОНа, с которым они сдружились в Чечне.

-Значит так, дуй к своему Юрке - сказал Борис Ильич - , только не звони отсюда, и езжай на автобусе.

Борис Ильич понимал, что машину Александрова расстреляют на трассе, а ж/д вокзал был традиционной цыганской вотчиной
и отъезд капитана не остался бы незамеченным. Соотаетственно, заточка была бы ему обеспечена. Расстреливать автобус же цыгане бы не рискнули.

Юрка оказался понятливым. Он быстро сориентировался и придумал хитрый план. Александров должен был попасть в Госпиталь МВД, где, пока он лежит, он недоступен для областных ментов. А за это время дело будет в совсем других кабинетах - Юрка знал, что говорит.

Сложность была в том, что просто так человека из области положить в Госпиталь МВД было нельзя - бюрократия. А времени не было. Вот Борис Ильич и попросил помочь Анатолия, а тот позвонил мне.

***
Ну, хитрые планы и я придумывать умею. Я тогда работал на кафедре анестезиологии и реаниматологии и курировал отделение нейрореанимации, а еще и на скорой помощи совмещал. Попросив Анатолия связать меня с этим Юркой , я выяснил у того, что если пациент пролежит у меня дня три, то его, как офицера из другой области, можно будет перквести в Госпиталь.

Схема рисовалась простая. Александров дожен был поступить к нам в клинику по скорой помощи, здесь будет выставлен инсульт, его бы положили к нам в нейрореанимацию, откуда его бы перевели в Госпиталь.

Утром я подошел к заведующему. Приложив все свое красноречие, я все же уговорил его ввязаться в эту авантюру. Дальше надо было проработать логистику. Самым сложным звеном был догоспитальный этап. Больного должна была забрать нужная бригада по официальному наряду, потом она должна была так же официально получить место на госпитализацию в нашу клинику и привезти его к нам. При этом направлением бригад на вызов занимается оперативный отдел Станции скорой помощи, а места распределяет отдел госпитализации. И они не связаны межлу собой.

Ну, где наша не пропадала...

Александров через Анатолия был срочно вызван в Москву с заветным номером моего секретного телефона, оформленного на бомжа. Ему было предписано выпить где-то стакан водки и ждать в нужном месте. Была найдена доверенная бригада, а старшим диспетчером в оперотделе сидела боевая подруга, с которой было прокручено столько дел... К Александрову в нужное место была направлена девочка из инкассаторов. Задачей капитана было в определенный момент упасть на землю и задрыгать ногами, а девочка должна была остановить проезжавшую мимо скорую помощь.

Ложняк был кинут на обычное "плохо с сердцем" на совершенно обычный адрес. На экране компьютера высветился номер бригады - диспетчер подстанции даже не обратила внимания, что вызов назначен не обычным диспетчером направления, а аж старшим диспетчером. Ну а из внешних этого вообще никто не поймет. И 19 бригада - обычная бригада из врача и фельдшера - поехала на вызов в соседний район.

На углу Пятницкой и Вишняковского переулка возле красного храма наперерез бригаде бросилась какая-то девушка.
- Человеку плохо! Умирает!!!

Доктор вышел из машины. Высокий мужчина лет 35 лежал на тротуаре, закрыв глаза. От него пахло спиртным.

Пациента загрузили в машину, поставили капельницу. Добрая самаритянка удалилась в ограду храма, а фельдшер Лена начала по рации запрашивать место уже на новый наряд
- Отравление суррогатами алкоголя! Судорожный синдром. Да, нужна токсикология и неврология...

Больница с таким сочетанием была только одна - наша, поэтому отделу госпитализации ничего не оставалось делать, как дать место к нам.
В сопроводительном листе диагноз изменили. Там значилось - судорожный синдром, алкогольное опьянение. Больного ввезли в нейрореанимацию

Дальше все было уже просто. Реаниматолог Людмила описала очаговую симптоматику, пациента положили на койку и начали лечить от инсульта. На следующий день было описано улучшение, на третий день сделали КТ головного мозга, где описали какие-то сомнительные изменения и в этот же третий день реанимобиль Госпиталя МВД увез капитана Александрова в госпиталь.

В Энске же был переполох. Куда делся Александров никто не знал. Стали искать. Задергался и отдел собственной безопасности УВД, и прокуратура области и цыганский барон. Говорят, что задергался и вице-губернатор, но об этом мы достоверно знать не можем. Наконец окольными путями выяснилось, что Александров лежит в московской больнице с инсультом. А потом - что его перевели в Госпиталь МВД.
Инспектор из отдела собственной безопасности областного УВД все же появился в больнице и даже посмотрел историю болезни. Но все было четко. Даже звонок на скорую подтвердил, что все так как оно и есть.

А потом ОСБ уже было не до строптивого капитана. В Энске появилась московская бригада из ФСКН в сопровождении "Витязей" и наркокартель был разгромлен. Барона арестовали, а вице-губернатор срочно заболел. Борис Ильич на радостях устроил благоворительные гулянья, на которых мэр Леха-Череп лично играл на расстроенной гитаре и пел
"И Левин такой молодой
И юный октябрь впереди"

Юрка-омоновец потом приезжал ко мне в клинику и привез большую канистру дербентского коньяка. Капитан Александров был переведен в Москву и стал майором. Анатолий Никитич до сих пор работает реаниматологом в ЦРБ.

А вот Бориса Ильича убили. Застрелили у дома его любовницы. И цыганский поселок опять есть. Только барон теперь другой, и живет уже в областном центре.

Жизнь жительствует...
(Имена, естественно, изменены)